- Seni seviyorum, sevgilim. (турецк. «Люблю тебя, моя девочка.») – тихо прошептал я, зная, что Лапа меня сейчас не услышит. Не хотел торопиться, ведь для меня это не просто слова. Для меня это целая жизнь. Любовь и есть жизнь. - Гребанный романтик!

Хмыкнул, и еще несколько секунд полюбовавшись любимой, тихо прикрыл за собой дверь, собираясь пообедать с будущими родственниками и отправиться навестить гниду, ожидающую своего наказания. По поводу моей бывшей и ее мамаши, для них у меня имелся другой сюрприз в холодной клетке.

Глава 17

- Дамир, может я все же сам поеду? – предложил я, когда после обеда мы с мужчиной вышли на улицу, оба настроенные на серьезное дело.

- С какой стати? – грубо переспросил он, давая понять, что сейчас мы не в стенах его дома, а жалости ни к кому быть не может. – Ты меня на пенсию не отправляй. Там не только моя дочь была, самое главное, этот щенок похитил маленького ребенка. А что если бы там не было Ангелики, что бы он сделал с малышом?

- Но я думаю, мы ему хорошее наказание придумали, на меньшее он не заслуживает.

- Этого ему тоже будет мало. Пусть еще благодарит нас.

- Ему понравится, не сомневаюсь, - хмыкнул я, предвкушая встречу и долгожданное событие, которое произойдет в ближайшие часы.

- Понравится… Черт, прикурить бы! Булат, поедем на твоей? Не хочу за руль.

- Конечно, - кивнул в ответ, и мы вместе прошли к авто, припаркованному неподалеку от ступенек.

- За нами, - приказал Дамир только что вышедшим из дома охранников ребятам.

- Думаете, понадобятся?

- Да хрен его знает, Булат. Я уже ни в чем не уверен.

Молча сев в салон авто, я тронул машину со двора, прекрасно понимая чувства Дамира. Пока эти гниды не наказаны, может произойти все что угодно, а лишняя мера безопасности никому не навредит. Ехали мы молча, каждый погруженный в свои мысли. Был выходной зимний день, а потому трасса оказалась практически пустая, и мы смогли без проблем и в кротчайший срок добраться до места, где Дамир Тимурович спрятал малолетнего обсоска.

- Надо было все-таки сигарет купить, - снова произнес Дамир, и судя по его барабанящим пальцам по панели, он нервничает. Нет, он не боялся того, что сейчас будет происходить. Это было волнение увидеть мразь, доставившую его дочери огромные страдания и душевную боль. Я сам сейчас ощущал примерно то же самое, что и Байер, ведь все трое были для меня очень дороги.

- Сигаретами ничего не решить. Боль она есть, и только счастливый блеск в глазах родных поможет избавиться от жгучего ощущения в груди.

- Я рад, Булат, что ты именно такой мужчина, потому что рядом со старшей я другого и не вижу.

- Я понимаю, что все же еще рано об этом говорить, но Лапа то уже моя женщина, а вот как вы будете отдавать замуж младшую?

- Не напоминай, я все еще боюсь тебя подпускать к Лике, за Оливку вообще молчу, характер у нее по строптивее, чем у старшей. И в случае чего меня слушать не станет.

- Значит, будем вместе ограждать ее от шлака.

- Жизнь покажет, - ответил мужчина, и застегнул куртку до самого подбородка, собираясь выйти из машины.

Мы подъехали в какой-то заброшенный загородный дом, находящийся практически на окраине, куда не каждый мог добраться сюда пешком. А человеку с автомобилем вряд ли станет интересна заброшка, которая имела ужасный вид последние лет десять точно. А уж зимой так тем более здесь никого было не сыскать. Заглушив двигатель, надел перчатки, и мы вместе с Дамиром вышли на холодный воздух, опаляющий своим морозом кожу лица. Сейчас это были приятные ощущения, слегка бодрящие и освежающие перед предстоящим делом.

Устало потянувшись, слегка размял тело и пошел за мужчиной к дому, осмотревшись и приметив наших парней, которые сразу же припарковались за нами. Четверо пошли впереди, еще четверо остались на улице, и насколько мне известно, двое парней дежурили с мудаком постоянно.

- Добрый день, Дамир Тимурович, Булат, - поприветствовал нас Кару, оставшийся за главного в этом месте, - у нас спокойно, но парнишка сказал, что будет разговаривать только с вами.

- Ну что же, - развел руками Байер, и бросив на меня взгляд, добавил: - значит будем разговаривать.

Мы прошли в глубь, к привязанному к стулу Анросову. Он был слегка помят, но радости этого мне не приносило. «Слегка», не означает что он избит, а мне бы хотелось, чтобы на его теле не осталось живого места, как он сделал с моей девочкой.

- Примет, малыш, - скривился Дамир, насмешливо обращаясь к малолетке. – Говорят, ты хотел со мной поговорить?

- Дамир Тимурович, можно я одну секунду? – и не дожидаясь ответа, порывисто бросился на на Павла, кулаком ударяя его по ребрам!

- Ааа, сука, больно! – заорал он, согнувшись пополам насколько это было возможным из-за скованных движений от перевязок.

- Больно тебе, падла? Отчего больно? Я лишь один раз тебе въ*бал! Ты должен радоваться, что я с тобой еще нежничаю! А Ангелике было не больно, ты как думаешь? Беззащитной девушке совсем не больно? Откуда эта мода взялась, обижать тех, кто не в силах за себя постоять? Чего же ты ко мне не пришел с разборками, чего спрятался за юбки моей бывшей и ее матери. Совсем считаешь себя тряпкой? Ты жалкий трус, не способный разобраться с мужчиной, и готовый только тягаться с женщинами, потому что они слабее тебя, и не в силах дать в морду. Или ты думал, что Ангелике приятно было, когда ты ее избивал, или приятно было после, когда она не могла прийти в себя? А хочешь, я доставлю тебе такое же удовольствие? Только ты у меня падла в собственной крови захлебнешься!

- Булат, ну что ты так пугаешь мальчика? – хмыкнул Дамир, обращаясь с иронией, и в тоже время пытаясь меня немного успокоить. – Он же еще совсем ребенок, а детками надо вежливо, по-доброму, с лаской. Ему же всего лишь двадцать, а в этом возрасте мужчины такие глупые и неразборчивые. Они порой совсем не понимают, что делают, так надо же им все доходчиво пояснить. Правда, Павел?

- Да я ничего не делал, - заорал он, а в его глазах был страх, и истерика. Думал он сейчас разревется, как девчонка, но нет, пока держался. – Не делал я ничего не делал! Она сама ныла вечно в универе, чтобы я ее оттрахал!

- Да ты что щенок, совсем ах*ел? – как зверь зарычал Дамира и с размаху вмазал Анросову по челюсти. – Ты гнида смеешь мне в таком тоне говорить о моей дочери? Да ты знаешь, что я с тобой сделаю, маразматик? Если я захочу, тебя по кругу пустят, зелень пушистая!

- Ничего, главное, что я вашу дочку по кругу уже пустил. Хорошая девочка, строптивая!

- Что ты сказал?

- Дамир! Не верьте, он врет!

- Уверен? – переспросил мужчина, в глазах которого читался гнев.

- Более чем, - вспомнил рассказ Лапочки, и был уверен, она бы не стала мне врать. Только не о таком. – Лика отказала ему, за что он и избивал ее.