Бенбоу пожал плечами.

– Убей, не знаю. – Он встал, скидывая с плеч блейзер. – Джентльмены, через пятнадцать минут меня ждут в чайной, а до того мне еще предстоит отдать долг природе. Берегись, Ник, при первой возможности я написаю тебе в сапоги. Ты меня подставил, убедив мистера Дрискилла, что я могу быть ему полезен. Мистер Дрискилл, я ничем не могу вам помочь. Впрочем, вы, конечно, понимаете. Кто знает, может быть, жизнь нас еще сведет… но пока я считаю, что президенту не следует совать нос в наши дела, а разобраться с собственными в Вашингтоне. Его советник мертв, у него на руках дело с акциями, которое может оказаться всего лишь верхушкой айсберга, и ему, по всей вероятности, скоро придется искать другую работу. Откуда мне знать, не пытается ли он попросту замести собственный след?

Дрискилл провел в Сентс-Ресте четыре часа и двадцать девять минут – на момент, когда Ник Уорделл доставил его в аэропорт. Через пятнадцать минут отправлялся местный рейс на Чикаго, где Бену предстояла пересадка на Вашингтон.

– Недолго погостили, Бен, – сказал Уорделл. – Извините уж, что Бенбоу дал задний ход.

– Как прилетел, так и улечу, вреда никому не было. – Бен поблагодарил его за сообщение и за свидание с Лэдом Бенбоу. – Вы правильно рассудили, попробовать стоило.

– Кстати, Бен, еще одно. Только что пришло в голову. Может, для вас это что-то значит.

Они стояли у билетной кассы, ожидая, пока женщина в униформе проверит кредитную карту Дрискилла.

– Попытайте счастья, – предложил он Уорделлу.

– Одно сообщение Тарлоу. Он мне в тот день еще раз звонил. Меня не застал, я играл в гольф, когда дождь переставал, а Джули, моя секретарша, куда-то вышла, так что сообщение записал автоответчик. Он сказал: если с ним в Сентс-Ресте случится что-нибудь забавное – я еще подумал: что это он имеет в виду? – мне надо кое-кому позвонить. Он только стал диктовать номер телефона, и чертова память переполнилась. Но я запомнил имя – вот сейчас вспомнилось. Мне оно ничего не говорит. Рэйчел Паттон – так ее звали.

– Я проверю, Ник. И спасибо за все. – У Дрискилла руки покрылись гусиной кожей. Он проводил Ника взглядом до машины и направился на посадку.

Бен Дрискилл только что убедился, что Рэйчел Паттон не была фальшивкой. Она вела честную игру. Только вот – где?

Толпа в аэропорту О'Хара значительно поредела к тому времени, как Дрискилл спустился по трапу самолета местных линий и прошел через терминал к вашингтонскому. Звук собственных шагов в полупустом переходе почему-то казался неприятным. Двадцать четыре часа назад они с Элизабет возвращались в Вашингтон из форта Тикондерога. Бен начал задумываться, долго ли он выдержит такой темп. Элизабет права: он уже не мальчик.

До посадки оставалось еще пятнадцать минут. Он нашел телефон и набрал вашингтонский номер.

Тереза, разбуженная звонком, отвечала резко и устало.

– Ради бога, Бен, который час? – Пробормотав что-то, она ответила сама себе: – О господи, всего десять. Ох, Бен, я чуть не заснула на груде бумаг и папок и… ох, ну и каша.

– Что случилось?

– Ничего, просто вымоталась. Ты где?

– Какая разница?

– Бен, я только что проснулась и хочу знать, где ты, только и всего. Со мной темнить ни к чему. Боже милостивый!

– В Чикаго.

– Готовишься к съезду?

– Нет, нет…

– Это из-за Айовы! – торжествующе догадалась она. – Ты раскапываешь айовские дела, так? Скажи мне!

– Ничего я тебе не скажу, – добродушно огрызнулся он.

– А ты уверен, что это умная мысль? С Белым домом согласовал?

– Как ни странно, я все еще американский гражданин и вправе отправляться куда хочу… Не только туда, куда пошлет меня Святой Чарли. Сперва ты мне советуешь никому не доверять, в том числе и Чарли, говоришь, чтобы я прикрывал спину, – а теперь прикажешь согласовывать с ним свое расписание?

– Я не говорю, что он святой, и не говорю, что он сам сатана. Я просто хочу, чтобы ты унес голову целой.

– Что там за историю выложил Ласалл насчет биржевых дел президента? Я не совсем уловил – это что, очередная катастрофа?

– Бен, это все вранье! Проклятый Ласалл!

– Откуда ты знаешь? Или тебе сердце подсказало?

– Завтра утром опубликуют официальное опровержение президента. Он мне сказал: будь Дрю с нами, мы на все могли бы ответить. Он сказал, это Дрю вкладывал средства в «слепой» траст или выставлял на продажу. – Она тяжело вздохнула. – Если бы только Дрю был здесь…

– Он отпирается или в самом деле чист?

– Бен, откуда мне знать? Во всяком случае, – тихо добавила она, – тебя он, кажется, не сможет в этом обвинить. Кстати, по словам Ландесмана, он мечтает прибить твою шкуру к амбарной стене – из-за какой-то посылки, которую ты не доставил президенту. Что за посылка? Я не поняла, о чем речь, но ты-то наверняка понимаешь.

– Хоть кто-нибудь в этом городишке способен не болтать?

– И, Бен, думаю, стоит тебя предупредить, ко мне заходили ребята из ФБР, хотят с тобой побеседовать…

– Ну, а я с ними не хочу.

– Просто предупреждаю. Они, вероятно, интересуются сообщением Ласалла, что ты побывал у Саммерхэйза в ночь его убийства.

– Все равно я не хочу с ними разговаривать.

– Тогда затаись и не высовывайся, мой тебе совет.

Он вдруг расслышал тихое попискивание и не сразу сообразил, что это такое. Потом вспомнил: сотовый телефон, который навязала ему Элизабет. Она боялась, что не сумеет с ним связаться.

Он нашарил трубку в кармане пиджака.

– Погоди минутку, Тереза, мне Элизабет звонит на мобильник. – Он отвернулся от телефона-автомата, нажал кнопку похожего на игрушку аппаратика, послушал минуту и опять обратился к генпрокурору: – Слушай, извини, я должен поговорить.

Он повесил трубку и взял с полки мобильник. Технология! Он чувствовал себя балаганным шутом. Голос Элизабет спросил:

– С тобой все в порядке?

– Бывало намного лучше.

– Я могу подхватить тебя.

– Я возьму такси. – Сказав это, он почувствовал себя ужасно глупо. Ему больше всего на свете хотелось ее увидеть.

– Но я сама хочу, солнышко. Мне нужно с тобой повидаться. Случилось кое-что…

– Что еще?

– Не волнуйся. Просто я хочу рассказать при встрече.

– Я буду через два часа.

Едва Дрискилл приземлился в Вашингтоне, пропитанная водой атмосфера без предупреждения разразилась ливнем. Бен допил последний скотч с водой. Ему казалось, он едва успел сесть.