– Все в порядке, Максин, – сказала Диана. – Я пойду с ней сама.

Стелла широко открыла глаза.

– Мамочка?

Диана усмехнулась.

– Почему бы и нет? Давно пора, ты так не считаешь? Максин, а вы пока купите лимонад.

Девушка с облегчением кивнула и покинула очередь. Дойдя до киоска с напитками, она оглянулась. Диана со Стеллой, весело хохоча, садились в одну из кабинок. Диана заметила Максин и радостно помахала ей рукой.

Гувернантка подумала, что никогда не видела madame столь бодрой и красивой. Уже второй день подряд Диана не являлась на виллу к обеду.

Теперь, глядя издали на хозяйку, Максин решила, что поняла причину.

Дуглас вернулся домой раньше жены и падчерицы и сперва удивился, но затем вспомнил, что после обеда Диана обещала свозить Стеллу на аттракционы. Он вздохнул: как бы он хотел поехать вместе с ними. Каким же серьезным и скучным он выглядит в глазах своих «девочек».

В его детстве суровые воспитатели почти не оставляли времени на развлечения. Потом последовала работа, довольно успешное продвижение по карьерной лестнице, но иногда он чувствовал себя похороненным заживо под тяжким грузом бухгалтерских книг, документов, отчетов. Это было одной из причин, по которым он так стремился привезти их на юг Франции. Он лелеял надежду, что блеск Лазурного берега каким-то образом повлияет и на него, изгонит присущую ему скуку, добавит привлекательности в качестве мужа.

Однако все оказалось наоборот. Они занимались любовью не так часто, как ему бы хотелось, а в последние недели жена будто закрыла от него свой мир: почти не разговаривала и нередко рано укладывалась спать.

А тут еще возник «торговец вином». Дугласу это совсем не понравилось. Да, вчера он проявил бестактность, запретив Диане с ним встречаться, и отчетливо услышал возмущение в ее голосе, хотя она и согласилась. Но что поделаешь? В Ницце полно прохвостов.

Он вошел в гостиную. Его внимание привлек белеющий на каминной полке конверт. На нем черными чернилами кто-то аккуратно вывел «Диане», сзади конверт был заклеен. На мгновение Дугласу вдруг захотелось вскрыть конверт, но, будучи человеком благородным, он поставил его на место и направился к столику с напитками.

Едва успев плеснуть себе виски, он услышал, как открылась парадная дверь и заверещала Стелла:

– Дуглас! Дуглас, ты дома?

– Я здесь, – отозвался он.

Девочка вбежала в комнату, сперва обняла его, а потом весело перед ним запрыгала.

– Ни за что не угадаешь, что сегодня было, Дуглас! Мама приехала к нам на аттракционы и пошла со мной кататься на «Бешеной кошке», а потом ее вырвало! Сейчас ей уже лучше, но она всю дорогу твердила: «Чтобы я еще раз полезла на эти горки!»

Стелла покатилась со смеху.

Дуглас улыбнулся, подождал, пока она утихнет. Затем поцеловал ее в лоб и сказал:

– Рад, что мама смогла к вам присоединиться в парке. Интересно, где же она была до этого?

– Максин говорит, обедала с кем-то, – ответила Стелла и потянулась к сифону с содовой. – Можно, Дуглас?

– Конечно, дорогая.

Помолчав, пока пенящаяся струя наполняла стакан, он спросил:

– А мама не говорила, с кем она обедала?

Стелла покачала головой.

– Нет. Максин сказала, что она встретила старого друга. – Девочка состроила гримасу. – Еще одного!

Диана поднялась из-за стола и топнула ногой.

– Я не позволю учинять допрос, Дуглас! Не позволю, и все тут!

Муж со страдальческим видом положил нож и вилку с одной стороны тарелки с недоеденным ужином.

– Я всего лишь спрашиваю…

– О чем ты спрашиваешь, я знаю, и прекрасно понимаю твой намек.

Диана метнула на него негодующий взгляд. Она намеренно распаляла гнев: это помогало скрыть чувство вины, переполнившее ее, как только она вошла в комнату и увидела его несчастное лицо.

– Диана, не кричи. Стелла услышит.

Она сделала глубокий вдох и заставила себя сесть.

– За сегодняшний день ты уже дважды пытался на меня надавить. Мне уже запрещается обедать в «Золотой голубке» со старой подругой из Гиртона?

– Ничего подобного! Я всего лишь сказал, что странно второй день подряд встречать здесь старых друзей. Я…

– Ох! Дуглас, о чем ты? Мы в Южной Франции! Сен-Поль невероятно популярен среди туристов. Вообще странно, что я только сейчас начала встречать знакомых из Англии.

Он затравленно посмотрел на нее и задал очередной глупый вопрос:

– Диана, а это точно была подруга? Не вчерашний мужчина?

Она вновь вскочила, швырнув на пол салфетку.

– Нет, это просто невыносимо! Может, позвонишь в ресторан? Давай, вперед! Сам у них и спроси.

– Не говори чепухи. Ты знаешь, что я никогда не сделаю ничего подобного. Разумеется, я тебе верю. Прости. С недавнего времени между нами все стало как-то… по-другому. Сложно. – Дуглас опустил глаза. – Иногда мне становится страшно: а вдруг ты сожалеешь… о том, что согласилась выйти за меня.

Чувство вины, столь упорно загоняемое внутрь, грозило вновь вырваться наружу и полностью завладеть ею.

– Ты сам не говори чепухи, – бросила она и торопливо направилась к выходу. – Терпеть этого не могу. Все, я ложусь спать. Займу сегодня какую-нибудь из свободных комнат. Не тревожься. Спокойной ночи, Дуглас.

Он открыл было рот, чтобы ответить, но Диана быстро захлопнула дверь и едва ли не бегом бросилась к лестнице. Это было ужасно. Ужасно! Она противна сама себе.

Однако, забирая из тумбочки свои вещи, чтобы перенести их в маленькую комнату в конце коридора, Диана думала только об одном.

Ей просто необходимо поговорить с Джеймсом.

«Какой неприятный разговор», – подумал Джеймс Блэкуэлл, положил трубку и подошел к столику с напитками. – Чертовски неприятный, честное слово».

Он от души налил себе виски, зачерпнул из серебряного ведерка лед и бросил в бокал.

Хорошо, что он попросил у Дианы почти столько же, сколько у него уже собрано. Этого едва хватило. Вернувшись из банка в свои апартаменты, он упаковал деньги и поручил самому надежному из курьеров доставить их в один из богатейших районов Ниццы.

И стал ждать.

Звонок раздался сразу после полуночи и вовсе его не удивил.

– Где остальное?

– Пока собираю. Пришлю досрочно, чтобы доказать свою добросовестность. Я думал, вы будете… довольны.

– Третью суммы, которую вы нам должны? Нет, не доволен. Скорее обеспокоен. И вы тоже должны побеспокоиться, monsieur. Кое-кого уже начинают терзать сомнения, достанет ли у вас мужества работать на таком уровне. Наверное, следовало просто прибрать к рукам вашу лавочку. При хорошем раскладе кто-нибудь нашел бы вам работенку.