черной дыры выползли другие, и вскоре алтарь был окружен длинноволосыми, с приплюснутыми носами, коричневыми маленькими людьми, склонившимися перед своим богом Кукулканом.

И потом Кукулкан обратился к ним голосом, подобным грому, и младший бог Ицлкоатль говорил с ними на их языке и объяснил, почему наконец Кукулкан ответил на посылку вестников, почему он пришел и что они должны сделать.

Из «Истории гегемонии азиатско-африканского мира».

Зафир Ускудан, доктор философии, доктор права (Сингапур)

Третье издание, том 3. Глава 198 и след.

Большинство легенд о Дикаре апокрифические, но нет ничего апокрифического в отчете о посмертном трибунале над генерал-лейтенантом Миямарой.

Сам Миямара, конечно, был мертв, покончив с собой харакири, но вице-король Йи Хашамото не хотел, чтобы он избежал наказания за потерю трехсот азиафриканских танков и провал замечательного плана подавления восстания американских рабов, разработанного Хашамото.

Вот извлечение из отчета, небольшая часть рассказа офицера майора Ван Хунана. За свое участие в провале он умер под хлыстами на площади перед ратушей Нью-Йорка.

«Я ехал в моей штабной машине во главе танкового батальона по узкому дефиле, где Панамериканское шоссе пересекает Сьерра Мадре между Чичикастенанго, Гватемала, и Тапагулой, штат Чьяпас, Мексика.

Был исключительно жаркий день, и так как ни наши самолеты-разведчики, ни фланговые разведывательные группы не сообщали ни о каких признаках опасности, я позволил своим людям ехать с открытыми башнями. Те, кто не участвовал в непосредственном управлении танками, получили разрешение находиться в тех частях машины, где было прохладней.

Совершенно неожиданно мой водитель упал. Лейтенант Ли Того, ехавший с ним на переднем сидении, перехватил руль и упал на него мертвым. Я заметил в его шее маленькую стрелу с оперением, потом услышал страшный грохот за собой: это столкнулись два ведущих танка.

В следующее мгновение с утесов над нами покатились гигантские камни, они обрушивались на танки по всему строю, вызывая всевозможный ущерб: у одних танков были просто повреждены гусеницы, другие перевернулись.

Огромные камни вызвали много жертв, но стоны раненых и крики испуганных были гораздо хуже истинных повреждений.

И за все это время не появился ни один человек.

Мои суеверные черные готовы были бежать. В отчаянии я отдал приказ стрелять в джунгли и на вершины утесов. И когда мои люди начали исполнять приказ, на шоссе выбежала орда меднокожих дикарей, яростная человеческая волна.

Многие мои черные погибли, но другие, видя перед собой наконец врагов в человеческом облике, храбро сражались.

Коричневые нападающие дрогнули, и победа была почти в наших руках. Но в это мгновение громкий голос произнес какие-то непонятные слова, заглушившие крики и грохот схватки, и высоко на скале над дорогой я увидел то, что показалось мне гигантской птицей в ярком оперении.

У меня на глазах птица превратилась в великана, светловолосого и светлобородого. Из золотого лука он посылал стрелу за стрелой в кишащее безумие внизу, и каждая стрела словно превращалась в сотни дикарей, против которых были бессильны ножи моих черных…»

Далее следует рассказ о спасении самого майора Хунана, которое, если верить ему, было достигнуто эпическими подвигами силы и выносливости.

Нас, однако, интересует то, как майор подвел итог своего рассказа об этом, возможно, величайшем подвиге Дикара.

Вот его слова.

«Некоторым утешением, ваше превосходительство и достопочтенные члены трибунала, может служить то, что это поражение было вызвано неожиданным нападением дикарей – случайностью, которую, так сказать, невозможно предвидеть, – а не самонадеянными американскими рабами, чьи ничтожные усилия ничто по сравнению с мощью наших армий и обречены на неудачи».

Позвольте автору в интересах исторической истины указать, что эти «дикари» тоже были американцами, старейшей американской расой, существующей на Западном континенте.