— Ох и трепло же ты, Уилсон! — фыркнул Галлахер. — Послушать тебя, так только в жизни и есть хорошего, что бабы да жратва.

— А что же еще? — спросил Уилсон.

— Не знаю, но что-то есть, — ответил Галлахер, стараясь говорить солидно, но тут же запнулся, не зная, что еще добавить. — У меня скоро будет ребенок, — продолжал он после паузы, — может быть, как раз вот сейчас, когда я пью виски, он является на свет… Но мне никогда в жизни не везло, ей-богу. — Он сердито пробрюзжал что-то себе под нос и наклонился вперед. — Мне часто казалось, что из меня могло бы что-то выйти толковое… — Он опять запнулся, не зная, что сказать еще. — Но мне всегда что-то мешало… — Галлахер замолчал с сердитым видом, как будто подбирая нужные слова, и, насупившись, отвел угрюмый взгляд в сторону.

Ред сильно опьянел, и вид у него был глубокомысленный.

— А я вот что скажу вам, — начал он заплетающимся языком. — Никто из вас ничего не добьется. Все вы хорошие ребята, но все вы утонете в дерьме, и больше ничего.

Крофт громко рассмеялся.

— Ты, Галлахер, выдающийся бро-о-дяга, — сказал он, похлопав Галлахера по спине. Крофта вдруг охватила неудержимая радость. — А ты, Уилсон… ты просто… кобель, вот ты кто. Поганый развратник… — Крофт говорил громким хриплым голосом, и, несмотря на опьянение, все смотрели на него с опасением. — Ты, наверное, не успел еще родиться, а уже думал о бабах.

Уилсон загоготал.

— Я и сам подозревал это — думаю о них с тех пор, как помню себя…

Это вызвало общий смех. Крофт энергично тряхнул головой, словно желая отделаться от пьяного шума.

— Слушайте, что я скажу вам. Вы все хорошие ребята… Салаги, конечно, но хорошие ребята. Ничего плохого про вас не скажешь. — Крофт улыбнулся, его губы искривились, и он снова громко засмеялся. Отпив несколько глотков виски, он продолжал: — Гроза Япошек — да о таком друге можно только мечтать. Это неважно, что он мексиканец, вам все равно до него далеко. Даже старина Ред, этот молчаливый каналья (я как-нибудь пристрелю его, ей-богу), даже Ред неплохой парень, хотя, может, ведет себя по-дурацки.

На какое-то мгновение Редом овладел страх, как будто к его зубу прикоснулось сверло бормашины.

Крофт весело расхохотался.

— Так уж и пристрелишь, Крофт? — спросил он с напускной храбростью.

— Пойми, о чем я говорю, — ответил Крофт, подчеркивая слова взмахом руки с вытянутым указательным пальцем, — Все вы, черти, хорошие ребята, — сказал он заплетающимся языком.

Неожиданно Крофт как-то странно захохотал. Никто раньше не слышал, чтобы он так смеялся.

— Галлахер сказал, что этот япошка задрыгал руками и ногами, словно курица, которой только что свернули шею!

Уилсон захохотал вслед за Крофтом, хотя не имел ни малейшего представления, отчего тот так странно смеется. Впрочем, причины его нисколько не интересовали. В голове у него все смешалось, заволокло туманом приятного опьянения. Он испытывал безразличную симпатию к любому, кто пил с ним виски. В одурманенном сознании Уилсона друзья представлялись очень добродушными и, несомненно, стоящими выше его самого.

— Уилсон никогда не подведет вас, — бормотал он, едва выговаривая слова.

Ред фыркнул и почесал кончик своего, казалось, онемевшего носа. Он был сильно взбудоражен множеством запутанных, не укладывавшихся в его голове мыслей.

— Уилсон, ты, конечно, хороший парень, — сказал он, — но не такой уж хороший, как ты думаешь. Я вот что вам скажу… все мы ни к черту не годимся…

— Ред пьян, — сказал Мартинес.

— А-а, пошли вы к черту! — воскликнул Ред.

Виски почти никогда не приводило его в хорошее расположение духа. Выпив, он вспоминал скучные, потемневшие от табачного дыма комнаты третьеразрядных ресторанов и баров. В его памяти один за другим возникали мрачные лица посетителей, лениво потягивающих виски и бессмысленно рассматривающих при слабом свете дно своих рюмок. На какой-то момент Реду показалось, что мутные, немытые рюмки и бокалы мешают ему смотреть вокруг. Он закрыл глаза, но рюмки и бокалы продолжали стоять перед ним. Ред почувствовал, что его покачивает из стороны в сторону.

Он открыл глаза, энергично встряхнулся и выпрямился.

— Плевал я на вас на всех! — зло произнес он.

Никто не обратил внимания на его слова. Уилсон осмотрелся вокруг и остановил свой взгляд на Гольдстейне — тот сидел возле соседней палатки и писал письмо. Неожиданно Уилсону пришла в голову мысль, что пить одним, не пригласив никого из отделения, стыдно. Несколько секунд Уилсон наблюдал, как Гольдстейн сосредоточенно строчил карандашом и беззвучно шевелил при этом губами. Уилсон решил, что Гольдстейн вовсе не плохой человек. Почему же он не пил с ними? «Этот Гольдстейн хороший парень, — подумал Уилсон, — но он отстает от жизни».

Уилсону казалось, что Гольдстейн недопонимает весьма существенных сторон жизни.

— Эй, Гольдстейн! — крикнул он громко. — Иди сюда, к нам!

Гольдстейн оглянулся и робко улыбнулся.

— Спасибо, но мне хотелось бы дописать письмо жене, — произнес он мягким настороженным голосом, как будто ожидая, что с ним сейчас зло пошутят.

— Э-э, брось ты это письмо, успеешь, напишешь потом, — сказал Уилсон.

Гольдстейн вздохнул, поднялся и подошел к Уилсону.

— Чего тебе? — спросил он мягко.

Уилсон захохотал. Вопрос показался ему нелепым.

— Э-э, черт возьми, выпей с нами. Зачем же еще, по-твоему, я мог тебя позвать?

Гольдстейн колебался. Он как-то слышал, что виски, которое гонят в джунглях, часто бывает ядовитым.

— А что это такое? — спросил он, стараясь оттянуть время. — Это настоящее виски или какой-нибудь самогон из джунглей?

Уилсон возмутился.

— Ребята, правда это хорошее виски? Ведь вы не задавали таких вопросов, когда вам предложили выпить?

Галлахер громко фыркнул.

— Пей или проваливай отсюда к чертовой матери, Абрам! — закончил Уилсон.

Гольдстейн покраснел. Опасаясь презрения и насмешек, он уже хотел было выпить, но теперь отказался.

— Нет, нет, спасибо, — сказал он решительно. «А что, если я отравлюсь им? — подумал он. — Хорошенький это будет подарочек моей Натали. Женатому человеку, да еще с ребенком рисковать ни к чему». Гольдстейн снова решительно покачал головой и вопросительно посмотрел на удивленные лица товарищей. — Честное слово, мне совсем не хочется сейчас виски, — мягко сказал он, затаив дыхание, и, охваченный мрачным предчувствием, покорно ждал, что будет.

Всех присутствующих охватило негодование. Крофт гневно сплюнул и посмотрел куда-то в сторону. Лицо Галлахера от возмущения перекосилось.

— Они же все не пьют, — презрительно процедил он.