развивать хотя бы потому, что ни не расходуют ульту. Надо подумать какая еще пассивка мне бы пригодилась.

Бегая вокруг Огромки, я решил повременить с охотой — дожди могут продолжаться еще в течение пары дней и птицу будет тяжело искать, а вместо этого сходить в горы, пополнить запас соли и наловить рыбы — рыба, наоборот, в дождь должна к поверхности подплывать.

Селитрянице, походу, пришла хана. Все, что насрано непосильным трудом, растеклось по округе, лишь на дне осталась небольшая вонючая лужа. Надо было глубже копать, до песчаного слоя, чтоб вода уходила. Или отводы воды делать. Теперь придется поработать ассенизатором, ибо пахло тут чем угодно, но точно не селитрой. Я натаскал песка с реки, нарвал травы в лесу, золы и известняка из логова притащил и густо присыпал все вокруг своей выгребной ямы типа «сортир».

Завтрак был скромным, оленина закончилась, поэтому ел похлебку из сушеных грибов и корнеплодов в прикуску с вяленой рыбой. Восстановил крепление на коптильне и растяжки для сушки мяса, заставил вход в логово бревнами и подпер их камнями. Всё, к походу в горы готов. Сердце сжималось в предвкушении встречи с горной русалкой. И ее сокровищами — надо думать о ее сокровищах, только о них, а то не появится.

Снарядился я по полной, мокасины, юбка, накидка меховая, накидка из рогоза. Еще надо бы капюшон сплести, чтоб голова не мокла. Мокнуть там теперь было чему, волосы отросли копной, да и борода нехило так вытянулась. На серных источниках, помимо прочего, собирался еще и помыться-попариться основательно. Вообще, надо ввести регулярное посещение сих замечательных купален скажем раз так в две недели, ибо для гигиены не есть гуд, когда голова моется только проходящим мимо дождем…

Так же взял с собой короб, топор, лук со стрелами, моток веревки и бечевку, нож, дубинку, пару смоляных факелов и небольшой запас дров — помню, что в горах с этим туго. Трут, розжиг и помповый лучок оставил пещере за ненадобностью. Еще захватил глиняную фляжку с водой, запас орехов и вяленого мяса.

Я не старался вспомнить каким именно путем шел к серным источникам в прошлый раз, это было не нужно, вершина ближайшей горы являлась самым точным ориентиром, просто надо было держать направление на нее. В этот раз я вошел в горы с западной стороны, с ней же планировал приближаться к вершине. В прошлый раз я, насколько помню, зашел с восточной стороны и шел на восток до реки, а потом поднимался по руслу на юг вплоть до вершины.

Вход в горы почти совпал с выходом новой порции дождя, хорошего такого, с громом и молниями. То усиливаясь, то стихая, дождь длился до самого вечера. Заняться особо было нечем, но и придаваться мечтаниям не получалось, путь был обманчивый, сложный, стоит зазеваться и получу травму или свалюсь в расщелину. Однако одна дельная мысль мою мокрую голову посетила — почему бы не попробовать заряжать не камешки, а стрелы? Тетиву с лука я снял разу же, как только закапал дождь. С собой имелась одна запасная, но зачем рисковать? По-хорошему лук тоже надо было бы защитить от влаги, но непромокаемым чехлом я еще не успел обзавестись. Собственно, предвидя подобную ситуацию я взял с собой свой первый, охотничий лук, а тяжелый оставил в пещере.

Идея с луком была великолепна — если я натренируюсь и заякорю процесс зарядки на физический процесс натягивания тетивы и дифференцирую его силу в зависимости от силы натяжения, то, собственно, закрою все вопросы по применению заряда. Может и глупо якорить такое мощное и пока такое единственное свое сверхъестественное умение именно на лук, всё-таки, как ни крути, примитивное оружие, которое я в будущем я планировал заменить чем-нибудь покруче, ну там картечницей или пулеметом «Максим»… С другой стороны пулемет — это хорошо, но патроны к нему я в поле на коленке не соберу, а стрелы для лука — соберу. Поэтому хоть лук и казался чем-то временным, скорее всего теперь останется со мной на всю жизнь. Ничего нет более постоянного, чем временное. Просто надо с этим свыкнуться, смириться, и перестать считать его атавизмом каменного века, тем более что свою эффективность он уже доказал. К тому же если мое дальнейшее житие-бытие продолжится в первобытнообщинном или феодальном обществе, то луку явно стоит отдать предпочтение перед тем же мечом или копьем, эффективней, престижней, прибыльней. Да и в целом, ближний бой никогда мне не нравился, даже в играх я всегда играл или некромантом — чтоб за меня воевали другие, либо лучником — чтоб валить всех издалека. Зачем же менять устоявшиеся приоритеты?

Что мне всегда нравилось в себе — это мгновенное принятие истинного положения вещей. Как только я осознаю истинность чего-либо, то мгновенно принимаю это, насколько бы хороша или плоха ни была бы для меня истина. Как только я осознал, что лучник — это моя судьба, то любые метания и сомнения тут же пропали.

Сам процесс якорения не то, чтобы сложен, скорее неявен, невнятен, как и переход к состоянию концентрации или к состоянию «движительного желания» во снах. Сама суть его вроде проста — он дает возможность вызывать в себе испытанное ранее чувство, вызвать определенное эмоциональное состояние. Вот, например день сложился удачно, и вечер, и ночь, все здорово, и ты пребываешь в состоянии редкого блаженства. Вот это состояние можно записать, заякорить на какой-нибудь жест или движение. Жест должен быть нетипичный, можно, например как-то непривычно свести пальцы, или ущипнуть себя в неожиданном месте, или похлопать подмышкой, в общем совершить достаточно яркий жест, чтобы тело его запомнило, и при этом чтоб он не был обиходным. Если все пройдет нормально, то тело запомнит этот жест и то состояние, в котором оно находилось в момент якорения. И когда ты в следующий раз захочешь вызвать это состояние, то достаточно просто повторить якорный жест.

Это используется как для бытовых состояний, так и для боевых, чтобы, например, мигом ввергнуть себя в состояние боевой ярости или собранности. Все это нам объясняли на тренировках по рукопашному бою; стиль назывался Сибирский Вьюн, до сих пор жалею, что бросил, но против обстоятельств не попрешь. Человек предполагает, а жизнь прогибает…

К вечеру дождь почти стих. Я разместился в рощице из четырех развесистых деревьев, под которыми оказалось даже сухо. Развел костер так, чтобы он согревал меня, но не было бы опасности подпалить деревья. Подкрепился орехами и вяленым мясом. Есть особо