В то время отец Самиры был алкоголиком и курил опиум. Когда Самире исполнилось семь лет, семья переехала из Ливана в Швецию, и отец избавился от зависимости. Теперь угрозой стало шведское общество.

Самире казалось, что если они не будут осторожны, им придется уехать, да в начале так оно и было. Самира взяла ответственность на себя. От нее зависело получение вида на жительство. Нельзя было совершить ошибку.

Даже после того, как семья получила вид на жительство, на девушку не переставало давить чувство ответственности. Она росла с ним. Поскольку шведский у родителей так и остался на базовом уровне, Самира стала их связующим звеном с обществом. Она ходила с родителями то в социальную службу, то в больницу и переводила родителям.

Самира стыдилась их и чувствовала себя виноватой. Ей было стыдно, что они не работают, не готовят еду, что они такие старые. Каждый год она избегала родительских собраний, придумывая все новые и новые отговорки.

Когда они жили на пособие, рассказывает Самира, эти эмоциональные трудности – стыд и чувство вины – ощущались гораздо тяжелее финансовых. Ей было бы легче, если бы она ненавидела родителей. Но Самира всегда их любила, даже когда они причиняли ей боль. Однажды отец ударил ее при всех. Самира покупала газировку в торговом автомате у входа в бассейн. Это бывало нечасто: они всегда экономили. Люк выдачи заклинило, и напиток она не получила. Папа ударил ее по губам.

– В тот раз я сорвалась. Плакала и не могла остановиться. Не от того, что мне было физически больно. Я плакала от стыда, от того, что он сделал это на глазах у всех, что мы не такие, как все, что теперь могут подумать, будто иммигранты бьют своих детей.

Может быть, отец Самиры и был ее демоном? Или согруппник в университете, который ни с того ни с сего начал ее третировать? Или муж, с его бесконечной критикой и стремлением все контролировать, которые в конце концов стали невыносимыми? Самира и сама не знала. Но каковы бы ни были ее демоны, она хотела с ними встретиться. Она хотела постичь свою суть до конца.

Самира поискала информацию. Прочла, что психоделический напиток практически безвреден. Передозировка почти невозможна, зависимости он не вызывает. Иногда от него может возникнуть чувство тревоги, но тревог в жизни Самиры и так было хоть отбавляй, так что какая разница. Ей порекомендовали ретрит в Испании, она снизила дозу антидепрессантов до нуля и отправилась по адресу.

Сомнения возникли, уже когда представители группы везли ее из аэропорта. Во что она ввязалась? Зачем она здесь? В сарае ее ждет встреча с демонами: на полу свечи и цветы, сооружен красивый алтарь, стены завешены разноцветными тканями. Рядом с матрасом Самира увидела рулон туалетной бумаги и пластиковое ведро для рвоты. Остальные участники, их было около тридцати, все в белом, ждали начала церемонии. Увидев их, Самира, хотя тоже была в белом, разрыдалась.

– Я подумала: вот черт, я что, попала в секту?

Она прижала к себе любимую игрушку – безногого кролика, которого ей разрешили иметь при себе во время церемонии. Участники по очереди представились и рассказали о своих намерениях, затем напиток пустили по кругу. Он оказался горьким, как на дрожжах, и с металлическим привкусом. Гадость. Потом Самира легла на матрас и закрыла глаза.

Подступила тошнота – совсем не то чувство, которого она ожидала. Грубое и безжалостное. Самире показалось, что мозг вот-вот взорвется, и она открыла глаза. Кролик стал похож на змею. Все выглядело как всегда, ничего потустороннего, но Самира заметила кое-что еще. Как будто глаза. Множество глаз. Ее накрыла паника, она закричала, хотя им велели соблюдать тишину. Подошла ассистентка, и Самира объяснила, что не справляется с переживаниями. Наверное, выпила слишком много. Напиток подействовал на нее гораздо сильнее, чем она ожидала.

Они вышли из сарая. Ассистентка велела прижать ладонь к траве, это поможет. Если положить ладонь на траву, земля заберет часть энергии. Вся в холодном поту, Самира склонилась над землей, чтобы последовать совету.

Совет ассистентки помог, и вскоре Самира снова лежала на матрасе. Наркотик проник в сознание. Она пыталась следовать за ним, «сдаться ему», но не знала как. В какой-то момент Самира подумала: «Я сейчас точно умру». Потом мысль улетучилась.

Бессловесные просторы, оглушительная тишина, бесконечность горя и пространства. А Самира – там. Теперь она готова встретить своего демона.

Перед глазами проносились картины из прошлого, но Самира не чувствовала страха. Она смотрела, как одно воспоминание сменяет другое, и даже самые отвратительные наполняли ее теплом. Ей явился мужчина. Сын хозяина магазина в городе, где они жили до бегства из страны. Он изнасиловал ее, когда она была ребенком.

– Я многое ожидала увидеть, но только не его, – говорит Самира.

Нет, она не забыла этого человека, он не выпрыгнул из подсознания, как черт из табакерки. Просто она не обращала на него особого внимания. Та история была отвратительной и постыдной, может, главным образом потому, что Самира продолжала ходить в магазин, хотя знала, что ее ждет. Как это на нее похоже. Ужасно глупо, подумала она. Глупо и дальше так подставляться.

Теперь она видела все в новом свете. Она увидела ту Самиру, какой была тогда. Она словно стала маленькой Самирой, почувствовала ее печаль, страх и то, как сильно девочке хотелось, чтобы ее заметили. Но самым невероятным было то, что она увидела и своего обидчика. Его жизнь лежала перед ней, словно развернутая карта. Лежала рядом с картой ее жизни и одновременно была ее частью.

Эмпатия – это не то слово. Самира видела, где он был, когда подверг ее насилию, откуда пришел и как это его насилие навсегда пребудет в них обоих.

– Сейчас, за рамками того опыта, мне трудно объяснить, – говорит она, – но там и тогда я чувствовала любовь к нему.

Через три часа Самира села. Она вернулась на землю. Все было таким же и в то же время другим. Незнакомцы в сарае превратились в обычных людей. В них мерцали знаки судьбы ее, Самиры, жизни. Они были частью тысячеголосого хора благоговения и веры, они были частью тайны, скрытой под бесчисленными формами, каждая из которых чудесна. Пораженная, Самира наблюдала, как они возвращаются каждый из своего путешествия.

Все прояснилось. Мысли успокоились. Голова умолкла.

Мгновения тишины

Изо всех сил пытаться не думать о чем-то конкретном – это, как мы уже не