как раз о том я говорю. Задумайтесь, ребята. Челышев любит свою страну, а я… люблю его, – добавила она тихо. Феликс крепко сжал её пальцы.

– Довольно, Вершинина, займи своё место в зале. – Комсорг не унимался. – Итак, кто за то, чтобы Челышева вывести из рядов комсомольской организации?

В зале робко поднялась сначала одна рука, затем ещё две. Комсорг растерянно обернулся к президиуму. Хмурый партийный секретарь молча встал и суровым взглядом окинул зал.

– Что? Раскисли после слов девчонки? Пожалели отщепенца? – сердито начал он, по-прежнему всматриваясь в лица. – Разве не понятно, что они заодно? Вершинина сама призналась, что любит его. Вот вслед за ним и упорхнёт. Пока вы здесь в поте лица будете строить светлое коммунистическое будущее, они – ТАМ – погрязнут в капиталистическом прошлом. Вы тоже этого хотите? – Он снова грозно оглядел зал и произнёс последний и главный аргумент. – Разве за это воевали ваши отцы и деды?

Зал притих.

– Итак, кто за то, чтобы исключить Челышева из рядов Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи? – обратился партиец к студентам и первым поднял руку. После небольшой заминки студенты, один за другим, последовали его примеру.

– Единогласно, – подвёл итог комсорг факультета, стараясь не замечать тех, кто не голосовал, а значит был против.

Юля, встав со своего места, попыталась протестовать, но ребята, понимая, чем ей это может грозить, с силой усадили девушку на место.

– А теперь главное. – Партийный секретарь, так и не присев, взял в руки лист бумаги, лежавший перед ним на столе. – После того как подписанная нами характеристика была отправлена по инстанциям, на наш запрос о разрешении на выезд пришел ответ из соответствующего управления Комитета Государственной Безопасности. В документе сказано следующее. – Секретарь приблизил лист к глазам и прочитал:

«В разрешении на выезд в город Бордо, провинция Жиронда, страна Франция, с целью вступления в право наследования гражданину СССР Челышеву Феликсу Михайловичу… ОТКАЗАТЬ».

В полной тишине раздался голос Феликса, обращенный к президиуму.

– Значит, вы меня обманули? Говорили, что не будете подписывать характеристику, пока не узнаете мнение моих однокурсников, а сами давно всё отправили? Тогда для чего нужно было собирать это собрание? – От возмущения юноша повысил голос.

Со своего места за столом президиума встал председатель профсоюза.

– А вы не кричите, Челышев, вы теперь – никто. Не комсомолец, да и аспирантура вам уже не светит. Скажите спасибо, если дадим институт окончить. – Он с усмешкой посмотрел на Феликса. – А собрание провели для того, чтобы таким, как вы, неповадно было заглядываться на Запад, чтобы знали, что их за это ждёт.

– Вы, вы знаете кто? – Руки юноши сжались в кулаки, и он стремительно вышел из зала.

Яркие огни вечерней Москвы создавали ощущение бесконечного праздника. Встречные прохожие улыбались друг другу просто так, что было совсем нехарактерно для столицы. Женский смех звучал на каждом перекрёстке как признак окончательно пришедшей в город весны. Феликс шёл по улице и ничего не видел вокруг. Несколько раз он слышал визг тормозов рядом с собой, даже не подозревая, что это имеет отношение к нему. Перед его глазами мелькали, как кадры кинохроники, эпизоды сегодняшнего собрания.

«Как они могли, как могли так подло со мной поступить?» – эта мысль не давала Феликсу покоя. Юноша и сам не мог объяснить, что больше всего его ранило: исключение из комсомола, означавшее конец любой карьере; отказ в выезде, который обрушил все его планы, или обман представителей администрации института, которых он уважал и которым поверил.

Внезапно в очередном мелькающем кадре возникло лицо Юльки. Феликс вспомнил, как она встала с ним рядом, демонстрируя свою поддержку, с какой горячностью его защищала, и ее такое трогательное признание в любви. Это воспоминание явилось последней каплей, переполнившей чашу отчаяния. Тёплые слёзы побежали по щекам, и Феликс дал им волю, не пытаясь остановить, а лишь подставляя мокрое лицо свежему весеннему ветерку. Он не заметил, как оказался у дома Юли. Непреодолимое желание увидеть её, просто прижать к себе, вдыхая знакомый аромат волос, привело его сюда. Девушки дома не оказалось. Совершенно обессилев от напряжения, Феликс остановил такси и поехал домой, стараясь держать себя в руках, чтобы не напугать мать.

Было уже совсем поздно, когда он, открыв дверь квартиры своим ключом, вошёл в комнату. На стареньком диване сидели, тесно обнявшись, мама с Юлей. Женщина нежно гладила прелестную темноволосую головку, лежавшую у неё на плече. Увидев Феликса, обе вскочили и повисли у него на шее. Минуту все трое стояли обнявшись, замерев от переполнявших их чувств. Наконец женщины подняли к нему свои влажные от слёз лица.

– Феликс, милый, не расстраивайся, что богатство тебе не досталось. – Юля попыталась успокоить юношу. – Мы с тобой будем оба работать, и у нас будет всё-всё, вот увидишь.

– Хорошие мои, любимые! Вы обе и есть моё самое большое богатство.

Молодой человек ещё крепче обнял самых дорогих для него женщин и нежно поцеловал каждую в мокрые от слёз глаза.

Информация об авторе

Наталья Ковалёва – музыкант по профессии, а литература – ее вторая любовь. Как творческий человек Наталья тонко чувствует все многообразие нюансов не только в музыке, но и в жизни.

В своих рассказах автор анализирует человеческие отношения, чувства и сложные выборы, перед которыми ставит нас жизнь, наталкивая читателя на размышления о вопросах, актуальных во все времена.

Примечания

1

Кто ты? Я тебя раньше не видела. (Фр.)

2

Да, мадам. Я здесь живу. (Фр.)

3

Моя дорогая, сколько можно тебя ждать? (Фр.)

4

Всё в порядке? (Англ.)

5

О, да, конечно. (Англ.)