И всё равно Дана идет первым номером. Вторым – Денисенко, пусть отдохнет после волнений и подтянет здоровье вечным покоем.

Кстати, о здоровье. Нужно взять соседского мальчика, вряд ли когда-нибудь он был на тёплом, южном море. Ну и бабушку его, соседку то есть, тоже. Что видела она в жизни, кроме серых толп на эскалаторах? Со скорбными, непрорисованными лицами. Пусть оттянется, старушка.

А куда девать братьев-близнецов Королева и Самохина? Они же так и будут нянчиться со своими любовями, актрисой и скрипачкой, если их всех не собрать в одном месте.

Скрипачке, конечно, понадобится оркестр. Кстати, он и всем остальным тоже понадобится, ну, там, услаждать слух, помогать культурно отдыхать. Вполне расселятся во внушительном «домике для гостей». Зато можно будет выписать Бьорк. Пусть попоёт в сопровождении симфонического оркестра. Сколько бы это ни стоило. Не дороже денег.

Правда, когда секретарь начал вести переговоры («сколько-сколько?»), сердце Гагарина ёкнуло, он едва не отказался от намерения. Но сдержался, перетерпел, задушил жабу, очень уж идея оригинальная. Очень уж захотелось ему послушать песенку, с неё же всё и началось.

Почему с неё? Олег до сих пор уверен, что именно тогда, хотя очевидных связей вроде бы нет. Но давайте не будем обсуждать чужие капризы. У богатых собственные причуды.

Бывшую жену? Бывших женщин? Доказывать им что-то? Не очень-то и хотелось. Кажется, они должны быть наслышаны о его нынешнем статусе. Хотя если попросятся, если хорошо попросятся, почему бы не взять за компанию? Места всем хватит. Небо, море, облака…

6

Да, обещал этому парню из вытрезвителя… Садовнику Гоше. Суд над Женей к тому времени закончится, в счастливом исходе дела Олег не сомневается – соответствующая запись внесена в реестр. Можно и Женю взять, чтобы знал, кого в молитвах поминать… Чтобы помнил. Пусть отдохнет после СИЗО, парниша…

Само собой, Аки. Само собой, секретарша, досконально знающая его привычки. Впрочем, комплектацией штата слуг занимается рыжий Шабуров, знаток людей и специалист по системам наблюдений. Олег рассматривает план острова. До времени «икс» осталось чуть больше месяца. Самолёт уже зафрахтован.

Вот большой дом. Гм, дворец. Это для самых близких. Домик для гостей, куда заселяется оркестр. Озеро. Гора, возвышающаяся ровно посредине, резко обрывающаяся со стороны моря: отсюда открывается феерический вид на закат.

Гагарин пока не видел, но Аки летал, сфотографировал, отчитался. Потом отчитался и рыжий Шабуров. Все комнаты Дворца оснащены видеокамерами. Олег не отказывает себе в удовольствии слушать то, что о нем говорят другие люди. Всю жизнь, оказывается, мечтал. Мечты осуществляются. В детстве завидовал человеку-невидимке: вот бы так. А оказывается, можно.

7

Жизнь сделала круг. Снова, под тусклой лампой в коридоре холостяцкой квартирки, откуда есть пошла новейшая история гагаринская, Олег перебирает адреса и телефоны в замусоленной записной книжке. Снова ищет, кого облагодетельствовать собственным вниманием.

В новорусском отеле просторно и стерильно. От него, несмотря на роскошь и комфортабельность, быстро устаёшь. Большие окна и огромные комнаты, ковры на мраморном полу, скрадывающие шаги, деревья в кадках…

Начинаешь ловить себя на ощущениях, что ты на сцене и тебя видно со всех сторон света. Не уверен, есть ли в президентских апартаментах сквозняки (вроде бы всё законопачено, шум улицы не проникает), только постоянно кажется, что воздушные потоки освежают лицо, запутываются в штанинах, ластятся к груди, пытаясь пробраться за рубашку.

Назначил встречу Дане в городе (о безбородовском визите ни слова, точно и не было, живём, как жили раньше), в дорогом ресторане – веранда на крыше, вид на широкую площадь, залитую-облитую огнями да рекламами, словно ореховый пудинг облепиховым вареньем.

Гагарин едет в автомобиле на встречу, за стеклами роскошного «майбаха» проплывают улицы, отмытые до невротического блеска. Несмотря на то, что январь в самом разгаре, снега почти нет, царят повышенная влажность и переменчивая облачность, немногочисленные люди без лиц (их черты съедают сумерки) жмутся к стенам.

Олегу вполне комфортно, тепло, плюс лёгкая стереофоническая музычка и запах богатства, распространяющийся из пластиковых пор, но почему же нет тебе, ездок, настоящего покоя?..

Всё складывается как по маслу, так, как «доктор прописал», желания осуществляются, чего же более? Но мнится неуловимая зубная боль, насквозь пронзающая всё мироздание.

Зубы не болят, но мир ломит и ломает внутреннее напряжение, предчувствие неизбывной муки, песка, скрипящего на передних резцах.

8

Устал-устал, нужен покой. Февраль ожидается длинным, невыносимым. Дана щебечет птичкой, крутится возле зеркала. Интересно, как она умудряется всё время пребывать в хорошем настроении?

У каждого человека есть тайна, множество тайн, вопрос только в том, хочется их разгадывать или нет. Для этого люди и живут вместе – чтобы в один прекрасный момент почувствовать, что понимаешь того, кто рядом…

За ужином (модный ресторан, редкое место, где музыка позволяет разговаривать) обсуждаются детали предстоящей поездки на Цереру. В Беловодье.

Дана отвечает за «культурную программу». Она тоже хочет взять друзей. «Нужных людей». Модных персонажей. Она расспрашивает Олега, которому всё равно (места хватит), сколько людей можно взять на остров.

Гагарин слушает рассеяно, словно параллельно думает думу, важную и густую. Но ничего подобного – в голове пусто и сквозняк, как в президентских апартаментах, и не радует вид из окна на правительственную трассу, по которой постоянно мчат отчуждённые автомобили.

Олег видит внутренним зрением этот стремительный пейзаж, именно он и заменяет мысли. Дана списывает рассеянность на волнение, они быстро расстаются.

Она едет к себе, он возвращается в маленькую квартирку (отель утомляет), окна которой упираются в многоэтажку. Где слышно разговоры соседей за стеной, а хлам, выброшенный в мусоропровод, летит с шумом падающего аэростата.

Странно, но лишь здесь, в пыльном покое, Гагарин чувствует освобождение от вериг, весь вечер сковывавших руки в районе локтей.

9

Уже ожидая счёт, он вдруг спросил Дану про вечер знакомства – помнит ли? Дана улыбнулась.

– Знаешь, я очень часто вспоминают тот день, как он сложился и к чему привёл…

– Никогда не замечала за тобой подобной сентиментальности.

– При чём тут сентиментальность?

Дана пожимает плечами.

– Ну, как же, начало большой любви. Шутка ли…

– Значит, всё-таки любовь?

– А у тебя есть какие-то сомнения?

– Иногда мне начинает казаться, что я ничего не знаю. Про себя. Про нас. Просто плыву по течению.

– Ой, да мы все плывём. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, но плывём, конечно, плывём.