деле колония имеет сферическую форму, просто сооружение скрыто под землёй. Внутри автономные системы жизнеобеспечения и наблюдения за окружающей средой. Такие капуслы могли вместить до пяти тысяч жителей и функционировали в отрыве от внешнего мира столетиями. И да, колония умеет перемещаться.

— Она и сейчас работает? — спросил Гриднев.

Циклопические сооружения меня восхитили. Знаете, это как с горами. Ты идёшь — кажется, что они рядом. Но не можешь приблизится. Масштаб скрадывает расстояния.

— Механизмы законсервированы, — Шахин печально вздохнул. — Артефакторика Предтеч настроена таким образом, чтобы взаимодействовать со своими хозяевами. Я имею в виду сложную артефакторику, отвечающую за ключевые функции их колоний. Мы не можем запустить ни одно устройство под куполом.

— Почему они боялись катаклизмов? — спросила Даша.

— Они жили тысячелетиями, дура, — фыркнул Барский.

— Успокойся там, — бросил Гриднев.

— Да, они жили долго, — признал историк, игнорируя перепалку. — Известны колонии, выстоявшие в ледниковый период. Есть поселения, которые функционировали в условиях затоплений, извержений вулканов, резких похолоданий и землетрясений. Как правило, база была окружена домоморфами — автономными домами. Жильцы таких домов, в зависимости от степени угрозы, могли самостоятельно покинуть проблемную локацию или перебраться в ядро колонии для долгосрочного выживания.

— У них дома путешествовали? — изумилась Ева.

— Путешествовали, меняли конфигурацию, выращивали внутри себя предметы обихода, — начал перечислять историк. — К сожалению, ничего подобного в наши дни не сохранилось. Во время Великого Исхода домоморфы объединялись в сложные структуры, превращали себя в звездолёты и покидали Солнечную систему.

Вблизи грани исполинского купола напоминали выключенные телевизионные экраны. Правда, плоские, а не выпуклые, как в этой ламповой реальности.

— Материал изготовления неизвестен, — сообщил историк. — Мы даже не уверены, что колония сделана из металла. Пытались взять пробы, но… даже алмазные свёрла не берут. Поверхность не нагревается, не охлаждается. Такое чувство, что сфероид не поддаётся физическим воздействиям и нарушает все законы термодинамики.

— Эта штуковина… тоже двигается? — поинтересовалась девушка с каре. По-моему, её звали Алиной.

— Умеет, — поправил ученицу Шахин. — Колония обеспечивает первичное выживание, но представьте, что она погрузилась на дно морское. Предтечи в таких случаях активировали двигатели, тратили уйму энергии, но выбирались на берег. Либо производили новые домоморфы и эвакуировались с базы, если полагали, что энергии может не хватить.

— У них были ограниченные запасы энергии? — спросил я.

— Кто знает, — историк пожал плечами. — Информации на сей счёт мы не обнаружили.

Наша группа шла по тротуару, вымощенному базальтовой плиткой. Весьма необычный выбор, как по мне. Теперь, когда мы приблизились вплотную к куполу, стало очевидным, что в сфере предусмотрены шлюзы-выходы. Один из сегментов был открыт и подсвечен изнутри. Туда и проложили дорожку исследователи.

— Сейчас мы проникнем во внешнюю техническую оболочку колонии, — голос Шахина стал деловым. — Это множество уровней, связанных между собой трапами и… антигравитационнми тоннелями. Жилые сектора расположены чуть дальше. Вход к энергетическому ядру и узловым блокам систем жизнеобеспечения закрыт.

Гимназисты начали восхищённо перешёптываться.

Даже Барский, привыкший строить из себя великого знатока, притих.

Шлюз оказался квадратным отверстием, настолько огромным, что его можно было сравнить с вратами крупных средневековых городов. Створки, судя по всему, были утоплены в стене.

— База открывается комбинацией клавиш, нажатых в определённой последовательности, — сказал историк. — Если вы не знаете нужную комбинацию, то провозитесь долго.

— А где тут клавиши? — не поняла Регина.

Шахин молча указал на группу кубиков, выступающих из серого материала. Кубики располагались на высоте двух с половиной метров.

— Предтечи были великанами, — шепнула мне на ухо Маро.

Вот и объяснение гигантомании.

Представители канувшей в безвестность расы строили под свой размер.

— Входите группами по четыре-пять человек, — распорядился Шахин. — Никуда не разбредайтесь. Здесь настоящий лабиринт, потом дорогу назад не отыщете.

Внутри колония Предтеч вглядела ещё более странно, чем снаружи. Молочно-белые стены, высоченный потолок и встроенные в перегородку… люки? Двери? Большинство отверстий были заблокированы сросшимися металлическими сегментами, но попадались и чёрные провалы. Исследователи, насколько я понял, провели подсветку — вдоль внешнего изгиба тянулся силовой кабель, от которого отходили плоские лампы.

— Мы сумели всё это закрепить с помощью клея, — пояснил историк. — Саморезы и дюбеля ломаются.

Гимназисты втянулись в камеру.

Обширное помещение, проросшие сквозь пол и потолок трубы диаметром с баобаб, протянувшиеся вправо и влево тоннели.

— У древних, как мы подозреваем, были планы эвакуации, — сказал Шахин. — Отсюда жители распределялись по всей базе. Через вот эти лифтовые трубы, коридоры и дополнительные трапы в глубине зала. Управлялась вся эта техника голосовыми и мысленными командами. А сейчас мы с вами отправимся в один из трёх внутренних залов, до которых учёные сумели добраться.

— Разве не весь комплекс открыт? — удивился Барский.

— К сожалению, нет, — покачал головой Шахин. — Здесь огромное количество законсервированнх помещений. Есть отсеки, разблокировать которые может лишь кто-то из Предтеч. Нам недоступны две трети кают, рубка управления, технические уровни, двигательный отсек. Как вы понимаете, названия условны. Мы даже не уверены в том, что правильно понимаем предназначение всего, что видим.

— Скучно, — зевнул Кротов.

Мурат Георгиевич проигнорировал реплику крысы. Организованною толпой мы ломанулись в глубину зала, к одному из тёмных провалов. Загорелся свет — то ли реагируя на наши шаги благодаря встроенным датчикам, то ли подчиняясь воле неведомых артефактов. Я увидел крутые ступеньки.

— Это главный выставочный зал комплекса, — с гордостью произнёс Шахин. — Сюда мы приводим тех, у кого имеется начальный допуск. Как правило — учеников гимназии. Поднимайтесь.

Народ ломанулся к лестнице.

Я последовал общему примеру, но внезапно почувствовал… неодолимую тягу. Проходя мимо трубчатой колонны, задержался. Начал прислушиваться к шепоту в своей голове. Чужой, непонятный язык… Человеческая гортань не может произносить такие звуки.

Нечто пыталось достучаться до моего разума.

Шёпот усилился, стал громким, почти оглушающим, а потом…

Человек без судьбы, ты слышишь нас? Нам нужно поговорить… Ответь. Это важно, останься здесь, войди в транспортную трубу, поднимись наверх, мы покажем то, что ты должен увидеть.

Этого мне ещё не хватало.

Голоса в голове.

Отвалите. Ничего не хочу знать.

Делаю шаг и останавливаюсь.

Группа успела втянуться коридор с трапом — до меня долетали лишь отзвуки шагов. Мурат Георгиевич что-то объяснял, но слова не задерживались у меня в мозгу.

Мы прервали твоё колесо перерождений… Выдернули в эту вселенную… прости, но иного пути не было. Ты нам нужен. Останься, человек без судьбы…

Замираю.

Что? Выдернули меня в эту вселенную?

Нам пришлось… Теперь ты здесь, но не мы… И у нас есть работа для тебя. Как это сказать… Предложение, да? Выслушай нас, это сделка. Взаимовыгодный путь.

О чём вы толкуете? Или ты? Что я должен сделать? И кто вы такие, вашу