Романович, покачав головой. — И мы знаем, что если до беременности волчица Таи ещё как — то реагировала на полнолуния, то с момента зачатия — всё окончательно прекратилось.

— Вы считаете, что это может как — то сказаться на ребенке? — нахмурился Этьен.

— Думаете, я могу что — то прогнозировать? К сожалению, у нас нет магических приборов, которые бы измеряли уровень наличия оборотней в полукровках.

— Но если Тая более человек, чем оборотень, — встряла Настя, — то мы должны принять необходимые меры и перестраховаться.

Испугавшись за свою доченьку, я положила ладонь на живот.

— Нет! — воскликнула я, прикусив губу. — Всё прекратилось не из — за зачатия. Моя беременность тут не причем.

— А что «причем», Тая? — нахмурился Илья Романович. — …стресс, который вы перенесли?

Я осторожно кивнула.

— Стресс? — повторил Этьен. Выпустив мою ладонь, он тут же приподнял моё лицо за подбородок, вынуждая взглянуть прямо ему в глаза. — Ты частично обращалась в моём замке.

— Поначалу так и было, — кивнула я, облизав пересохшие губы. Я хорошо помнила, как не могла сдержать своё «сумасшествие» — Но потом… Этьен, мне было очень плохо в твоём замке.

Зеленые глаза Этьена казалось, заглядывали сейчас прямо в душу.

— Вышли все, — рявкнул он, не сводя с меня взгляда.

— Этьен, Тае от этого может быть только хуже, — осторожно заметила Луна, отходя чуть в сторону.

— Я сам разберусь со своей женой, — фыркнул в ответ Валуа.

Илья Романович что — то тихо прошептал Насте на испанском.

— Да, конечно… Но ведь…

Договорила Настя уже за дверью — так, что я не смогла услышать ничего, кроме невнятного бормотания за стеной. На которое я даже не обратила внимания — все мысли в голове выжигал пронизывающий взгляд Этьена.

— Тая, я признаю, что мы не с того начали нашу совместную жизнь. Ты не была готова к миру оборотней, я тоже слишком давил на тебя. Но скажи — разве хоть я взял тебя силой? Разве я был насильником, как твой отец? Или ты всё же получала удовольствие вместе со мной?

Глядя ему в глаза, я не могла сейчас соврать. Не сейчас. Не ему.

Да, возможно, Этьен и действовал силой — но он каждый раз заботился о том, чтобы моё тело отвечало ему. Каждый раз.

Закусив губу, я молча смотрела на него.

— С твоим детством тебе трудно было бы принять любого мужчину, не так ли? — горько усмехнулся Этьен. — Не по этому ли ты и оставалась так долго девственницей?

Он провёл пальцем по моей губе, которую я прикусила. Это напомнило мне о…

Отстранившись, насколько могла, я вскинула голову и пристально посмотрела на Валуа.

— Последний раз. Когда ты насиловал мой рот.

— Жесткий минет — популярная штука среди большинства пар, — хмыкнул Этьен. — Но это не было изнасилованием как таковым. Ты сама не поняла этого, но ты предала меня, Тая. А предательство в нашем мире не прощается никому.

— Предала? — нахмурилась я. — Как?

— Вместо того чтобы решать свои проблемы со мной, ты посмела пожаловаться в российское консульство.

Этьен фыркнул.

— За это я растерзал бы любого самца и приготовил бы любую самку… ты же, как моя пара, просто отделалась жестким сексом. Для мира оборотней — это было слишком мягкое наказание.

Я пожила уже достаточно времени на землях Кирилла Баева, чтобы понимать: где — то Этьен был прав. Альфы карали жёстко, по-звериному, заставляя всех оборотней соблюдать одни и те же правила стаи.

— Любая женщина, Тая, может руководить своим мужчиной, — продолжил говорить Этьен. — Тем более оборотница, чья пара уже нашлась. Я мог бы есть у тебя с рук, мог бы носить тебя на руках — но ты старательно ограждалась от меня и всей моей стаи забором равнодушия… Ты говоришь, что тебе в моём замке было плохо, но что сделала ты сама, чтобы тебе стало в замке хорошо?

Схватив меня за волосы, он оттянул их назад.

— Вместо того чтобы ластиться ко мне, как и полагает верной суке, ты всячески меня избегала. Вместо того, чтобы продемонстрировать нашей стае своё положение хозяйки и герцогини, ты предпочитала отсиживаться у себя в спальне и шушукаться на русском с этой рыжей девкой.

— То есть, мне надо было бегать по твоему замку и командовать снобами, которые там живут? — не сдержавшись, рыкнула я. — А зачем, не подскажешь?

— Это твой замок, дорогая, — моментально ощерился Этьен. — И твоя стая.

— Стая, которую я не выбирала! — зло бросила я в ответ. — Ты меня насильно приволок в этот замок, ты заставил меня быть частью этого общества. Я не хозяйкой мечтала там стать, а скорее сбежать оттуда и забыть это место как страшный сон. Понимаешь? Сбежать, во что бы то ни стало!

— И сейчас? — тихо спросил Этьен, нависая надо мной массивной скалой. — Сейчас ты бы тоже сбежала от меня куда глаза глядят, унося с собой мою дочь?

Я отвела взгляд, потому что до сих пор не знала ответа.

Меня к нему тянуло — как обычно тянет женщину к особенному для неё мужчине. Но…Я слишком хорошо помнила то, что творилось между родителями — и невольно сравнивала отца с Этьеном.

Было бы, наверное, хорошо, чтобы дочка знала родного отца и историю своего рода, но я не была уверена, что это сделает её счастливее.

С другой стороны, альтернативы у меня весь всё — равно не было…Окажись я человеком, всё было бы куда проще. В наше время столько матерей воспитывает своих детей одни… Но как будущая мать полукровки, ради своей дочери я должна была найти какой — то иной выход. И выбора у меня особенно не было: либо Этьен, либо Гильермо.

Глаза Этьена зажглись волчьим огнём. Его язык — ставший слишком большим и длинным для человека, прошёлся по моей шее, задев чувствительную отметку, сделанную его же зубами.

— А ты не думала, дорогая, — почти прохрипел сквозь зубы Этьен. — Что твоё неприятие меня и всего, что исходит от меня, не просто так?

— О чем ты? — не поняла я.

— Илья, — громко рыкнул вдруг Этьен, не выпуская меня из своего захвата. — Настя!

Луна осторожно заглянула в комнату.

— Вы тут друг друга ещё не поубивали? — спросила Настя.

— Скажи, ты давно меня знаешь. Я всегда такой страшный? — поинтересовался у неё Этьен.

Супруга Альфы хмыкнула и покачала головой.

— Этьен, ты — придурок…

— Видишь, — указав рукой на Настю, усмехнулся Валуа. — Она меня ни капельки не боится.

— А должна? — тут же прищурилась Луна. — Мне что, уже звать Кирилла?

— А ты испугайся