Вопрос: неужели глупенький Берия не понимал, что его обращение к Сталину — это в конечном итоге не жалоба на какого-то там посла в Берлине? Ведь это же удар в челюсть самому Молотову: ни черта он в своем хозяйстве порядок соблюдать не способен!

Летом 1941 года Берия был всего лишь кандидатом в члены Политбюро. И на своем посту шефа НКВД еще и двух лет не просидел. А Молотов работал еще с Лениным. К 1941 году Молотов набрал такой вес, что мог открыто в присутствии посторонних ругаться со Сталиным, не опасаясь последствий. В той обстановке для Берии было в высшей степени неблагоразумно докладывать прямо Сталину о непорядке в ведомстве Молотова, тем более в письменном виде, тем более с чужих слов, самому не разобравшись. Вячеслав Михайлович мог расценить такие действия как подкоп под свои личные позиции и ответить Лаврентию Павловичу сокрушительным ударом.

Смещать с постов подчиненных Молотова могли только два человека: Молотов и Сталин. И если бы у Лаврентия Павловича Берии возникли какие-то планы в отношении расстановки кадров в Наркомате иностранных дел, то единственно разумным решением было бы обратиться к Молотову и по-дружески предупредить о неблагополучии. Но вмешательство Берии в дела молотовской вотчины, прямое обращение Берии к Сталину по поводу состояния дел в Наркомате иностранных дел без предварительного согласования с Молотовым и через его голову, могло боком обойтись не только Берии, но и всей его команде.

* * *

Еще древние римляне знали: docendo discimus. Когда учим других, учимся сами.

Но справедливо и обратное: оглупляя народ, наши вожди сами глупеют. Они уже не способны даже фальшивку полноценную состряпать. «Записка Берии Сталину» — это только образец для примера. Такими «документами» придворные кремлевские историки заполонили научную литературу: рассчитано на дебилов, но дебилами и писано.

Доступ к секретным документам вновь закрылся, бесценные документы уходят на дно, многие исчезли навсегда.

«Красная звезда», 25 марта 2000г.

Советский посол в Берлине, как выясняется из «документа», гнал дезинформацию не только Берии в Наркомат внутренних дел, но еще и генерал-лейтенанту Ф.И. Голикову, начальнику Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии, и так ему надоел, что тот решил жаловаться.

Допустим, что все именно так и было. Допустим, что посол в Берлине решил отчитываться за свою работу не только перед всемогущим полудержавным властелином Молотовым, но еще и и перед Берией, и кроме того, перед Голиковым. Допустим, что Голиков выразил сомнение в достоверности получаемой от посла информации. Что же он должен был делать?

Во-первых, если действительно посол из Берлина слал свои донесения прямо в Разведывательное управление Генерального штаба, то следовало по тому же каналу ему и ответить: перестань, балбес, трезвонить, надоел! Ты нам не подчиняешься, а мы — тебе, не засоряй наши каналы и анналы своим мусором. Но зачем жаловаться?

Во-вторых, если уж начальнику РУ ГШ и захотелось пожаловаться на посла в Берлине, то следовало обращаться не в НКВД, а по команде — к начальнику Генерального штаба, которому Голиков был подчинен прямо и непосредственно: товарищ генерал армии Жуков, передайте наркому обороны Маршалу Советского Союза Тимошенко, что из ведомства товарища Молотова поступает подозрительная информация. С душком.

Но Голиков, минуя своих начальников Жукова и Тимошенко, почему-то обращается в НКВД, т.е. в чужое ведомство, с жалобой на третье ведомство. Тот, кто допускал такие вольности, обходя своих прямых и непосредственных начальников, нарушал субординацию и вносил хаос в работу государственного аппарата. Такая самодеятельность не могла понравиться Сталину: генералы Генерального штаба РККА, забыв о своих начальниках, за разрешением пустяковых проблем обращаются прямо в НКВД. И могло у Сталина возникнуть сомнение: не слишком ли много «наш Лаврентий» себе позволяет? Не слишком ли обильный вес нагулял? И не пора ли его осадить?

Понимая аппаратную этику лучше нас, Лаврентий Павлович Берия если бы такую невероятную жалобу и получил от шефа военной разведки, то вряд ли ринулся бы докладывать об этом Сталину, так как понимал, что ситуация может быть превратно истолкована хозяином Кремля.

Что же получается, граждане?

Военный атташе, обязанный посылать свои доклады в РУ ГШ, шлет их в НКВД.

Посол обязан слать свои послания только в Наркомат иностранных дел, а он их отправляет в НКВД и в РУ ГШ.

Начальник РУ ГШ обязан снабжать своих подчиненных всем необходимым для их нелегальной деятельности, но этим почему-то занимается НКВД. Начальник РУ ГШ в случае возникновения проблем обязан обращаться к своим начальникам, но он опять же обращается с жалобами в НКВД. А ведь он не только на посла в Берлине жалуется. Из «документа» следует, что в Разведывательном управлении Генерального штаба Красной Армии завелся некий неуправляемый подполковник Новобранец, который настойчиво предупреждает о неизбежном германском нападении, т.е., по мнению Берии, порет чепуху. Совершенно очевидно, что начальник Информационного отдела РУ ГШ генерал-майор С.Н. Дронов собственными силами не способен справиться с подчиненным ему подполковником. И начальник Разведывательного управления генерал-лейтенант Ф.И. Голиков тоже ничего поделать с настырным подполковником не смог, потому решил сетовать на строптивого в вышестоящие инстанции…

Но странная вещь. Вышестоящая инстанция для Голикова — начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г.К. Жуков. Вот к нему бы и обратиться: выручай, Георгий Константиныч, – завелся противный подполковник, нет на него управы!

Тут надо вспомнить еще и такой момент. 26 июля 1940 года нарком обороны Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко в дополнение к Уставу внутренней службы и Дисциплинарному уставу издал еще и особый приказ № 227 «О порядке обращения по служебным вопросам и принесения жалоб военнослужащими». Этот приказ был объявлен всему личному составу Красной Армии, а командному составу — под расписку. Приказ категорически запрещал обращение военнослужащих Красной Армии по служебным вопросам в какие-либо организации и учреждения через голову своих прямых начальников. Этот приказ неукоснительно выполнялся, как и любой другой приказ, подписанный Семеном Константиновичем Тимошенко. Нарушителей своих приказов Тимошенко карал немедленно, неукоснительно и жестоко.

Но вопреки уставу, приказам и запретам начальник Разведывательного управления Генерального штаба почему-то жалуется не своему прямому и непосредственному начальнику Жукову, а опять же в НКВД, лично народному комиссару внутренних дел генеральному комиссару государственной безопасности Берии Лаврентию Павловичу, которому не подчинен: вот, мол, Лаврентий Палыч, мы тут в Генеральном штабе сами порядок навести не способны, так уж будь любезен — посодействуй.