ещё был рассказ, что мрамором Рускеалы отделан не только Исаакиевский собор, но выложены полы Казанского собора, подоконники Эрмитажа, рамы окон Мраморного дворца, фасадная стена Михайловского замка, а ещё питерские станции метро «Приморская» и «Ладожская».

Валя в очередной раз вспомнила слова Льва Андроновича, что нужная информация сама найдёт к вам дорогу и напомнит о важном. Она понимала, что туристический проспект хочет ей что-то подсказать, но не было времени понять, что именно.

Валя обожала метро, но теперь, оказываясь там в качестве экспоната, стала ездить в кабинет на троллейбусе. Это было дольше, но проще прошмыгнуть через салон и встать к пассажирам спиной. А метро работало как выставка, между остановками у людей столько времени, что в скафандре опознают.

Раньше думала, популярность – это приятно, а на деле получалось, словно всем прохожим раздали ключи от её квартиры, заходи, будь как дома. Для интровертной Вали это было очень чувствительно.

А тут ещё Свен пригласил поужинать, чтобы пожаловаться на Аню, и к ним за столик рухнул пьяный приезжий с северов, требующий выслушать всю его биографию с отсидками и работой вахтовым методом.

Администратор с официантом еле выставили его в другой зал.

– Я имел предупреждать, Валья, – напомнил Свен. – Телевидение делает из человек общая собственность!

На улице то подходила девочка за автографом, то женщина просила телефон, чтоб излить душу. То мужчина выпрыгивал из автомобиля, совал визитку, подмигивая, мол, останешься довольна. Во время съёмок и приёма в кабинете люди ещё хоть как-то соблюдали политес, но на улице словно с цепи срывались.

Валя приехала к Аде в Останкино, вошла по выданному наконец постоянному пропуску, поднялась на свой этаж, хотела заглянуть в костюмерную к Антонине Львовне, но у двери стояли два бритых громилы в адидасовских костюмах.

– Туда по-любому нельзя, – буркнул один.

– Что-то случилось? – не поняла Валя.

– Пока ничего, – хмыкнул второй.

Валя, недоумевая, пошла в студию и не узнала её. Задник был разрисован старинными европейскими домишками, к окошкам которых прилепили ящики с искусственными цветами.

– Привет, Лебёдка, – помахала ей Ада. – Ослеплена дизайном?

– Неужто Федя нарисовал? – удивилась Валя.

– Нет, сюда наняла профи.

– Что за бандюки пасут костюмерную? – спросила Валя.

– Тссс, – прижала Ада палец к губам. – Потерпи пять минут, мне надо снять, как бы, искрометный публичный дом!

– Канкан – не публичный дом, а классический танец французских прачек, – поправила из глубины зала надменная худая женщина, в которой за километр угадывалась балетмейстерша. – Но мы добавили в номер партнёров.

– Для цирка тонко! – фыркнула Ада.

Тут в студию вошёл один из громил, за ним цепочкой потянулись девушки в пышных юбках и молодые люди в ярких лосинах. Замыкал цепочку второй громила.

– Пробуем вполноги. Бережём силы для камеры. Просто обозначаем, – скомандовала балетная, выйдя к пришедшим. – Встали. В студию это не влезет, строим по диагонали.

– Как уходим? Вправо? – спросила девушка из первого ряда.

– Вправо будет грязно. Может, поклон развести? Впрочем, нет, просто уходите, тряся юбками.

Дали канканную фонограмму. И танцоры начали не то чтобы танцевать, а рассказывать про танец руками и ногами. А громилы встали у входной двери.

– Где же искромётность? – шепнула Валя Рудольф.

– Искромётность будет на пятом дубле, – ответила та шёпотом. – Какие мальчики мускулистые! Просто пачкают воздух гормонами! Может, с них за рекламу взять мальчиками? Ты заметила, что я похудела?

– Пожалуй, – тактично согласилась Валя.

– На шпагате не экономим! – перекричала музыку балетмейстерша.

И мальчики под финал выстроились в ряд сзади, а девочки синхронно рухнули на шпагат.

– Пошли, потом они меня всё равно выдернут. Глянь вон на ту чёрненькую. С правого края, – шепнула Ада.

И когда вышли из студии, добавила:

– Дочка крупного бандита. У него в прошлом году, как бы, сына украли, торговаться стали, или он сдаёт свою долю, или грохнут сына. Пока думал, грохнули. Теперь он уж не знает, как дочку охранять и развлекать. Проплачивает, чтоб я этот сраный канкан просунула в новогодний концерт. Жена его приходила, ухоженная, а глаза остановившиеся, как у мёртвой рыбы.

– Зачем тебе бандиты?

– Во-первых, они платят. А во-вторых, у Витюнчика твоего тоже вместо крылышек за спиной жмурики, – захохотала Рудольф. – Он их не заказывал, не царское это дело. Просто говорил подчинённым, а теперь подтянем под себя ещё и этот кусок.

Валя отмолчалась. Вошли в кабинет. Ада, как обычно, плеснула себе коньяка:

– Глянуть на тебя решила, не слишком ли зазвездилась? Да и соскучилась, ты ж у меня ходячая совесть. Сейчас тебя начнут всюду приглашать, интервью брать. Звони, буду говорить, надо или не надо, – заботливо начала Ада.

– Не кукла, чтоб разрешение спрашивать.

– Ого, с полпинка зазвездилась, – усмехнулась Ада.

– Когда звала, видела, что разрешения не спрашиваю, – Валя твёрдо посмотрела ей в глаза.

– Ты, Лебёдка, как бы, честная за мой счёт. Про армию и криминал провалила. Волков тебе про грубые будни, а ты чуть не в обморок, как монашка перед эксгибиционистом. Типа мы все грязные, как останкинские туалеты, а ты с другой планеты. На хвосте кручусь, чтоб это закупюрить. Хочешь, чтоб нас из сетки вымели? Так у меня одна декорация «Берёзовой рощи» стоит дороже, чем пять других передач, – уела Ада. – А что до канкана с бандитами, так деньги, что ты получаешь на передаче, думаешь, откуда?

– И много я получила? – вскинула на неё глаза Валя.

– Так на ноги встанем и договор заключим.

– Хочу знать, сколько стоит время, которое я тебе продаю, – объявила Валя, как научила Катя.

– Я тебя услышала, – кивнула Ада. – Время, которое ты продаёшь, пока только набирает цену. И передача растёт по закону Стенсена, в котором углы между соответствующими гранями кристаллов одинаковы для всех экземпляров одного минерала при одинаковых условиях!

Она была мастерица сбивать с толку.

– Какие ещё углы?

– Каждый вопрос-ответ как угол между гранями кристаллов, иначе кристал рассыпается, а зритель остывает. Поняла?

– Не поняла! И не поняла, зачем ты меня сюда выдернула? Про кристаллы поговорить? – ощетинилась Валя.

– Мне важно на тебя опираться.

– А по телефону на меня нельзя опираться? – бесила Адина и Катина манера гонять её через весь город просто так.

– Восемьдесят пять процентов информации о мире мы получаем глазами, а не ушами. И я хочу получить информацию о тебе глазами. Тем более ты свежак и не знаешь, что жизнь известного человека – бумеранг. И все, кто прежде считал тебя половой тряпкой, прибегут лизать твои штиблеты.

– Мне это не нужно.

– А тебя уже, как бы, никто не спрашивает. Ты уже на полном ходу в этом поезде, и двери заблокированы. И помни, что ты только Галатея, – с нажимом сказала Ада.

– Кто