раковине, чтобы включить холодную воду. Я подставляю руки под кран и, когда они наполняются, брызгаю прохладной жидкостью себе в лицо.

Сукин сын. Мои руки дрожат, и я чувствую, что вот-вот расплачусь. Лучше бы я сюда не приходила. Лучше бы я этого не видела. Я бы хотела, чтобы это не было так больно, как видеть, как он флиртует и улыбается кому-то, кроме меня.

Не то чтобы он действительно флиртовал со мной. Или улыбался.

Однако это осознание только ухудшает ситуацию. Положив руки на столешницу, я смотрю на свое отражение в зеркале. Я с трудом узнаю себя. Мои глаза мрачны, мое мокрое лицо худое и бледное. Когда я успела так сильно похудеть? Я выгляжу опустошенной, и это бесит. Я превратилась в жалкое месиво из-за этого ублюдка.

Боже, как я должна выбраться отсюда, чтобы никто не увидел меня такой? Это за гранью унижения. Я особенно не могу позволить ему видеть меня такой, иначе он будет господствовать надо мной.

Я остаюсь в ванной, пока не начинаю выглядеть немного менее безумной. Мое лицо высыхает, и на щеки возвращается немного румянца. Мои глаза выглядят немного менее мертвыми, что, вероятно, примерно так же хорошо, как и должно быть. По крайней мере, этого должно быть достаточно, чтобы ускользнуть с вечеринки.

Сделав глубокий вдох, я пересекаю комнату, чтобы открыть дверь.

Я испуганно вскрикиваю, когда обнаруживаю, что Сэйнт стоит по другую сторону порога.

— Я думала, ты занят.

Он никак не реагирует. На самом деле он не произносит ни слова. Он просто смотрит на меня сверху вниз долгими, нервирующими мгновениями. Наконец он спрашивает: — Что ты здесь делаешь?

Я моргаю, глядя на него, пока мой измученный разум пытается придумать ответ.

— Я пришла с Лони.

Он внезапно делает шаг вперед, загоняя меня обратно в ванную. Захлопнув за собой дверь, он на мгновение запирает ее, прежде чем окинуть меня свирепым взглядом.

— Тебе не следует быть здесь.

Я изумленно смотрю на него.

— С каких это пор ты говоришь мне, где я могу быть, а где нет? И почему бы мне не быть здесь? — требую я. — Потому что ты не хочешь, чтобы я видела, как ты ведешь себя как шлюха с каждой девушкой, которая хлопает на тебя ресницами?

На самом деле я не собиралась говорить ему, как я зла, но слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить, и на самом деле нет смысла пытаться взять их обратно. Поэтому вместо этого я просто смотрю на него, а он смеется, явно забавляясь моим гневом.

— Ты только что назвала меня шлюхой?

Я закатываю глаза.

— Это слово никогда не подходило кому-то так хорошо, как тебе

— Ты ревнуешь?

Вопрос почти дразнящий, что еще больше бесит меня.

— Я не ревную. Меня просто тошнит от твоих дерьмовых эмоциональных игр. В одну минуту ты пытаешься быть моим рыцарем в сияющих доспехах, а в следующую ведешь себя так, как будто меня не существует, и полностью бросаешь меня, чтобы пойти и трахнуть случайных девушек, которые просто спотыкаются, чтобы добраться до твоего члена.

Пока я говорю, его лицо темнеет, ухмылка исчезает. В его глазах вспыхивает гнев, но это не останавливает мою тираду.

— Ты думаешь, я играю в эмоциональные игры? — говорит он, как только я замолкаю, его голос низкий и вибрирующий. — Ты их королева, Мэллори.

— О чем ты говоришь? Я не играла с тобой ни в какие игры.

Я всегда только пыталась переиграть его.

Он наклоняется надо мной, и я испытываю искушение отступить и отойти от него, но я стою на своем. Я не могу дать ему ни дюйма, иначе он будет ходить по мне.

— Я сказал тебе, что люблю тебя. И вместо того, чтобы ответить тем же, ты говоришь мне, что мы не можем быть вместе. Ты ревнуешь, когда я разговариваю с другими девушками, но потом идешь и флиртуешь с моим лучшим другом.

— Я…

— Если ты думаешь, что я интересуюсь какой-либо другой девушкой в этой школе, ты идиотка. Если ты думаешь, что я собирался трахнуть кого-нибудь на этой вечеринке, ты еще большая идиотка, — рычит он, игнорируя мое отрицание. — Ты делаешь все для себя. Это всегда связано с твоими проблемами, но ты когда-нибудь задумывалась о том дерьме, через которое прошел я?

Мой гнев снова вспыхивает из-за того, что он эгоцентрично отвергает сумасшедшую чушь, которая происходит в моей жизни. Проблемы? Какие у него могут быть проблемы?

— Мне так жаль, что твоя жизнь так чертовски тяжела, — выплевываю я. — Должно быть, так сложно быть миллиардером и постоянно заставлять всех делать все, что ты говоришь. Я полагаю, у тебя действительно есть психопат-убийца, о котором должен беспокоиться отец, так что ты прав, обе наши жизни в равной степени отстойны.

— Ты даже не представляешь.

Я замолкаю и хмурюсь. Его голос стал глухим, и я никогда раньше не слышала, чтобы он звучал так… надломленно.

— Сэйнт, — говорю я более мягким тоном, протягивая к нему руку. — Что ты имеешь в виду?

Его ноздри раздуваются, а рот превращается в жесткую линию. Ясно, что он не хочет углубляться в эту тему, что только заставляет меня знать больше.

— Прости, — шепчу я.

Он смотрит на меня сверху вниз, его глаза широко раскрыты и на мгновение охвачены паникой. Я наблюдаю, как он смотрит в сторону двери, и очевидно, что он подумывает о том, чтобы уйти от меня. Нежным прикосновением я хватаю его за руку, чтобы удержать рядом со мной. Он вздрагивает от контакта, его взгляд возвращается, чтобы встретиться с моим.

— Мэллори…

— Просто доверься мне, хорошо?

Не похоже, что он хочет кому-то доверять, но я выдерживаю его взгляд, отказываясь позволить ему уйти от меня. Не сейчас. Не после того, как он начал это.

Наконец, он, кажется, понимает это, потому что он испускает вздох поражения и качает головой.

— Ты действительно хочешь знать просто насколько испорченной была моя жизнь?

— Кажется, это справедливо, — отвечаю я. — Ты же знаешь, как у меня все хреново на самом деле.

— Хорошо.

Одарив меня натянутой улыбкой, он наклоняет голову.

— Но не говори, что я тебя не предупреждал.

Тревога расцветает в моей груди, но я качаю головой.

— Испытай меня.

Его губы хмурятся в тяжелой гримасе. Взяв меня за руку, он подталкивает меня к унитазу и заставляет сесть на крышку. Прислонившись к столешнице, он скрещивает руки на груди и смотрит на стену над моей головой.

— Когда мне было пять