Еще одно утраченное воспоминание, подумала Клэр. Ей захотелось выдрать из альбома эту страницу и разорвать лживую фотографию на мелкие кусочки. Раз она такого не помнит, значит, этого могло и не быть. Это не альбом, а сплошная ложь — чужое детство, чужие воспоминания.

Можно мне войти, Клэр? — спросил Уилл, заглядывая в дверной проем. Судя по всему, он боялся шагнуть в комнату и, опустив голову, топтался в коридоре, словно Клэр могла чем-нибудь в него кинуть.

Как хочешь, — ответила девочка. Таким образом она приглашала его войти, но, когда он попятился, Клэр крикнула: — Эй, куда пошел? Разве ты не хочешь войти и посмотреть мою комнату?

Только после этого Уилл перешагнул порог, но, замешкавшись у самой двери, начал нервно осматриваться — бросил взгляд на книжные полки, письменные столы, комоды с зеркалами. Парнишка старался не смотреть на кровати, будто они были способны прыгнуть и укусить его.

Мои соседи по комнате собирают вещи для поездки в Квебек, — сообщил он. — Мерзко, что мы не можем завтра поехать вместе с ними.

Думаешь, мне хочется часы напролет торчать в автобусе? Лучше уж остаться здесь, — сказала Клэр, хотя это была не совсем правда: действительно мерзко, когда тебя оставляют где-то одну.

Она перевернула страницу альбома и снова увидела собственное изображение; на этот раз девочка в ковбойской шляпе сидела верхом на каком-то замученном жизнью пони.

Это ты? — рассмеялся Уилл. — Ты очень хорошенькая.

Хлопнув альбомом, Клэр в раздражении закрыла его.

Я просто провожу исследование, как просил нас Джулиан.

Я тоже провожу исследование. — Уилл вытащил из кармана, а затем развернул лист бумаги. — Я работаю над хронологией нашей жизни. Тут все, что произошло с тобой, мной и Тедди, и то, как эти события могут соотноситься. Пытаюсь понять: вдруг у нас что-нибудь пересекается? Точных дат Тедди у меня пока нет, зато твои я записал. Хочешь проверить?

Клэр взяла в руки лист бумаги и сосредоточилась на двух отметках, представлявших собой ее личные трагедии. Первая дата — тот день, когда в Лондоне стреляли в нее и ее родителей; это событие запечатлелось в памяти Клэр так туманно, словно все произошло вовсе не с ней, а с какой-то другой девочкой. А вот второе оказалось настолько свежим, что Клэр тут же начало мутить от чувства вины. Последние несколько недель она упрямо отказывалась думать о нем, но сейчас, когда она увидела дату в хронологии Уилла, на нее нахлынули тошнотворные воспоминания. Как беспечно она выскользнула из дома Бакли в тот вечер. Какими усталыми и взволнованными выглядели Боб и Барбара, когда подъехали к ней в своей машине. «Они погибли из-за меня, — подумала Клэр. — Из-за того, что я вела себя, как безмозглая соплячка».

Девочка сунула хронологию Уиллу.

Да. Даты правильные.

Парнишка указал на фотоальбомы.

Ты что-нибудь обнаружила?

Только фотографии.

Можно посмотреть?

Клэр больше не хотела показывать фотографии, от которых ей приходилось стесняться, поэтому она отложила более новый альбом и открыла вместо него родительский. На первой странице девочка увидела своего отца Эрскина, высокого и красивого мужчину в костюме и галстуке.

Это мой папа, — пояснила она.

А за ним Монумент Вашингтона! Я был там. Когда мне было восемь лет, папа возил меня в Музей авиации и космонавтики. Это такое классное место!

Ох-хо-хо!

Уилл посмотрел на нее.

Зачем ты это делаешь, Клэр?

Делаю что?

Все время меня опускаешь?

Возражение уже готово было слететь с ее губ, но тут Клэр поглядела на лицо Уилла и вдруг поняла, что мальчик говорит правду. Она постоянно его опускает. Девочка вздохнула.

На самом деле я не специально.

То есть не потому, что ты считаешь, будто я этого заслуживаю? Что я типа отвратительный и так далее?

Нет. Это потому, что я просто не думаю. Дурацкая привычка.

Уилл кивнул.

У меня тоже есть дурацкие привычки. Типа, что я все время говорю слово «типа».

А ты возьми и перестань.

Давай договоримся, что мы оба прекратим. Ладно?

Конечно. Как хочешь.

Клэр перевернула еще несколько страниц альбома и увидела другие фотографии своего красавца отца, который позировал в самых разных местах. Под деревьями, на пикнике со своими друзьями. В плавках на пляже с пальмами. Она добралась до фотографии папы с мамой — они в обнимку стояли перед римским Колизеем.

Смотри. Это моя мама, — тихо проговорила Клэр, проведя пальцем по изображению. Внезапно аромат духов с шарфа прорвался сквозь туман утраченных воспоминаний, и девочка снова ощутила запах маминых волос, почувствовала прикосновение ее рук к своему лицу.

Ты на нее похожа, — потрясенно произнес Уилл. — Она очень красивая.

Они оба красавцы, думала Клэр, жадно вглядываясь в изображения матери и отца. Когда была сделана эта фотография, они наверняка думали, что весь мир у их ног. Оба были потрясающе хороши, и впереди была целая жизнь. К тому же они жили в Риме. Интересно, они хоть раз задумывались — представляли ли вообще, — как преждевременно закончится их будущее?

Этот снимок был сделан девятнадцать лет назад, — сказал Уилл, обратив внимание на дату, которую мама Клэр написала в альбоме.

Они тогда только поженились. Папа работал в посольстве. Был секретарем политического отдела.

В Риме? Круто. Ты там родилась?

В моем свидетельстве о рождении написано, что я родилась в Вирджинии. Думаю, мама приехала домой меня рожать.

Они перевернули еще несколько страниц и увидели другие фотографии той же красивой пары — мама и папа Клэр, улыбаясь, сидели за ужином, поднимали бокалы с шампанским на коктейльной вечеринке, махали руками с какого-то моторного катера. Проживали la dolce vita, как говорила девочке мама. Сладкую жизнь. Вот что видела Клэр на этих фотографиях — свидетельства, как казалось раньше, нескончаемой череды прекрасных моментов, проведенных с коллегами и друзьями. Но ведь фотоальбомы для того и созданы, чтобы представлять лучшие мгновения жизни. Мгновения, которые хочется вспомнить, а не те моменты, о которых мечтаешь забыть.

Смотри. Похоже, это ты, — сказал Уилл.

На фотографии была запечатлена мама Клэр; улыбаясь, она сидела на больничной койке и держала на руках младенца. Девочка посмотрела на дату, написанную от руки, и подтвердила:

Да, это день моего рождения. Мама говорила, что все случилось очень быстро. Сказала, что я торопилась выйти наружу, и она едва успела доехать до больницы.

Уилл рассмеялся.

Ты и сейчас всегда торопишься выйти наружу.

Клэр начала переворачивать страницы, минуя скучные младенческие фотографии. Она в прогулочной коляске. В стульчике для кормления. С бутылочкой. Ни одна из этих фотографий не помогла ей восстановить воспоминания, потому что они были сделаны еще до того, как ее память утвердилась. С таким же успехом она могла разглядывать фотографии любого другого малыша.