Я поглядел на Алекса, сидевшего передо мною с довольной улыбкой на губах. Вернее — с тем проблеском удовлетворенности, едва пробивающимся наружу сквозь железобетон, что я давно уже привык воспринимать как искреннюю радость.

— Считаешь, что сейчас самое время слетать и разгромить этот КОЗ?

Наступал конец света, все летело к чертям. Единственный смысл этой акции мог состоять в том, чтобы напоследок наказать виновных.

— Это именно они спровоцировали нынешнее положение дел, — сказал Алекс. — И теперь, не сомневайся, готовятся нанести удар. Лосева уже убрали, Президент давно вне игры. Армии больше не существует. Им осталось дождаться полного хаоса, чтобы без труда захватить контроль над общесоюзной портальной сетью. И можно объявлять свою планету новым Кремлем! Решение проблемы мутации у них, надо понимать, уже в кармане, чего нельзя пока сказать о нас. — Гор вздохнул, потом лицо его стало жестким. — Мы должны опередить их, Дик. Единственный способ — разгромить логово. Они уверены, что нам до них не добраться. Но у нас еще имеется последняя, неучтенная врагом боевая единица — твой корабль.

Я бросил на него взгляд исподлобья:

— Планета густо населена?

— Это периферийный мир, малопригодный для жизни.

Я с облегчением перевел дух. Да, я был когда-то киллером, наверное, сколько ни отмежовывайся, им и оставался. Как говорил Клавдий: убийца на одну акцию — убийца навсегда. Forever, так сказать. Но зачищать целую планету, населенную людьми, — масштаб не для моей совести. Это к другим убийцам — с чистыми руками и несмываемо заблеванной душой, — именующим себя политиками.

— А что ты скажешь насчет гибели военной эскадры у астероида? — на всякий случай напомнил я. — Ты поручишься, что нас не ожидает та же участь?

— А тебе не приходило в голову, что там могла просто-напросто сработать мантра? Я вот подумал об этом, когда с ее помощью они вывели из строя весь наш космический флот.

— Так-таки и весь?..

Алекс кивнул:

— Причем не только военные, но и гражданские, и исследовательские корабли тоже. Гельфер, подлец, имел все коды и не поленился планомерно обрубить их. Зато из этого можно сделать вывод, что их страшит появление любого корабля возле планеты.

— Логично, — согласился я. — И все-таки мое корыто — не военный дредноут. Единственное, на что оно способно — это сбросить бомбу.

— Вспомни о метеоритной защите — ты зря ее недооцениваешь. Кроме того, я собираюсь обеспечить нашу космическую крепость боеспособной командой. — Он жестом остановил готовые сорваться с моих губ возражения: — Понимаю, что для сброса бомбы они нам не требуются. Но не забывай, что с нами находится Президент. Мы обязаны оградить его гвардией: десять драбантов уже наготове и ждут только моего сигнала, чтобы прибыть сюда. Осталось получить твое согласие.

Я пристально взглянул на него:

— Неужели это последние?..

— Не совсем так, но… Ты почти угадал. Последние остались контролировать планету-резиденцию и портальную сеть.

— А я — то все думаю, когда же ты распорядишься насчет выноса отсюда Президента в более подходящее для него место?

— Вынос тела откладывается, — произнес Алекс мрачно. — Его попросту некуда выносить. Считай, что наш корабль — это последний оплот власти. И единственное надежное место, где у нас еще остается шанс довести до конца его излечение. Кстати, решив тем самым проблему превращения обратно в человека.

— Ничего себе, надежное! — усмехнулся я. — Мы ведь, кажется, собираемся идти на нем в последний бой?

— Если мы проиграем этот бой, то Президента все равно уже ничто не спасет.

Да, Алекс всегда умел находить убедительные аргументы. Я бы сказал — пронизанные оптимизмом.

Через пятнадцать минут, отдав распоряжения своей бдительной охранной системе, я уже принимал на борт гостей. Один за другим на гостевую платформу прибыли десять полновесных драбантов — последний президентский эскорт, оставшийся верным присяге. И к ним — штатский довесок, проскочивший где-то посередине вооруженной до зубов процессии. Гор встречал их в коридоре, а я по мере их поступления вспомнил о том, как тщательно когда-то готовил систему к ею приему. Мог ли я тогда предположить, хотя бы в качестве абсурдной мысли, что меньше чем через месяц, без колебаний, добровольно впущу сюда целую оперативную бригаду во всеоружии?..

Штатского я узнал — это был тот самый “аспидный” профессор, добытый каким-то чудом с одного из бунтующих бараков. Что ж, солидное подспорье нашей клинической бригаде! Жен, заполучив в безраздельное пользование новые материалы в придачу с Кройцманом, в последние дни не вылезала из лаборатории, где они колдовали над главой государства. Да, вот чего я уж точно не мог предвидеть ни во сне, ни даже в горячечном бреду — что ее подопытным кроликом станет в конце концов сам его величество господин Вечный Президент.

“Жаль, что сейчас им придется на время прервать исследования”, — подумал я. Пора было готовить корабль к прыжку. Нам предстояло покинуть этот мир, в буквальном смысле, ровно на десять суток — такова была плата за гиперпрыжок: вне зависимости от расстояния, корабль переносился в любую точку Галактики за десять стандартных суток, преодолевая пространство-время в какой-то иной системе координат. А вместе с ним впадал в безвременье и экипаж.

Пока корабль проверял свои системы и готовил их к старту, я помог Алексу разместить драбантов в свободных каютах. Покончив с этим, я отвел Шербана в лабораторию к Жен и в общих чертах объяснил ей ситуацию.

— Жаль! — сказала она. И не преминула объяснить, почему: — Дик, профессор говорил правду — Президент близок к излечению! Мы почти, почти у цели!

Вся погруженная в дела, она не сразу сообразила, что на ликвидацию КОЗа нам предстоит отправиться в собственном жилище, само собой, вместе с лабораторией. А когда поняла, то, зная положение дел, не стала перечить, разве что в одном пункте: профессоров она — да, пристегнет к кушеткам, но сама пойдет со мной в рубку. Что ж, кресел в рубке было четыре, так что я не возражал. Напоследок позвонил изолированному в своей каюте Граберу и посоветовал ему лечь и пристегнуться.

Я сидел перед смотровым экраном. По правую руку от меня расположилась Жен, по левую — Алекс. Следующее за ним кресло тоже не пустовало: туда он усадил командира своих драбантов, того самого Крапиву, что порядком поморочил нам головы своим служебным рвением и инициативой. Так уж вышло — у меня имелось свободное место возле пульта, а у него имелся Крапива. И Алекс решил их совместить. Корабль скрупулезно докладывал о готовности.

— Ну что, капитан, ударим по КОЗлам? — сказал Алекс, прищурившись на звезды, словно оценивал — какая из них преступная.

— Поехали, — сказал я, потянувшись вперед, чтобы отдать команду к старту.

* * *

Планета была странной. Нельзя сказать, чтобы мне приходилось видеть из космоса много планет — мы предпочитали дрейфовать вдали от них, во избежание столкновений с системами спутниковой обороны. Но все-таки живые миры рисовались мне преимущественно в голубых или, скажем, в коричневых красках. Эта была грязно-серой. Притом какой-то растрескавшейся, хотя и не лишенной атмосферы.