– Оружие есть? – первым делом спросил Осипов у водителя дежурной машины.

Тот отрицательно помотал головой. Вопрос контрразведчика крайне удивил дежурного водителя, который получал автомат только во время занятий по огневой подготовке. Водитель удивился еще больше, когда майор контрразведки приказал ему заехать к дежурному по части и получить автомат.

Через несколько минут дежурная машина выехала из части и направилась к холму, за которым ефрейтор автохозяйства видел подозрительную палатку. Осипов чувствовал себя довольно спокойно. И не потому, что был вооружен. Он понимал, что в случае перестрелки от его автомата будет мало толку, потому что как боец он уступает любому из чеченских боевиков. Осипов исключал саму возможность перестрелки, так как не допускал, что чеченские боевики разобьют лагерь в непосредственной близости от военной базы Моздока.

Палатку, о которой ему говорил ефрейтор из автохозяйства, Осипов увидел сразу, едва дежурная машина въехала на холм. Возле палатки какой-то человек разводил костер, а чуть в стороне стоял и автомобиль «ГАЗ-66». По приказу Осипова водитель подъехал ближе. Теперь контрразведчик смог лучше рассмотреть находившегося возле палатки человека и убедился, что никогда раньше его не видел. Человек тоже с интересом наблюдал за приближающейся армейской машиной. Осипову понравилось, что человек был абсолютно спокоен. «Чеченский боевик на его месте уж точно занервничал бы», – подумал Осипов, вылезая из машины. Однако автомат он все-таки прихватил с собой. Водитель вылезать не стал.

Возле палатки стоял Псарев. Он тоже видел Осипова впервые, поэтому воспринимал его как противника. В то же время диверсант был совершенно спокоен, потому что в правом кармане его брезентовой штормовки лежал пистолет «ПБ» со спущенным предохранителем, из которого при необходимости Псарев мог за считаные секунды уложить и армейского майора, и его водителя. Впрочем, до стрельбы дело могло и не дойти.

– Майор Осипов с военной базы, – не называя свою должность, представился контрразведчик. – Кто вы и что здесь делаете?

– Бурильщики из ставропольского Управления мелиорации, – ответил Псарев. – Изучаем залегание водоносных пластов.

– Документы предъявите, – потребовал Осипов.

– Документы у бригадира, – произнес Псарев и чуть повернулся к палатке, чтобы майор не мог видеть его правый бок.

«Если майор определит, что фотографии в паспортах бурильщиков переклеены, его придется кончать вместе с водителем, – подумал Псарев. – Правда, майор может оказаться хитрым и не подать виду, что заметил подделку документов. Может, уложить их прямо сейчас? Так сказать, авансом? Майор стоит совсем рядом. Его можно застрелить, не вынимая оружие из кармана. Потом развернуться и всадить вторую пулю водителю между глаз».

Осипов тоже повернулся к палатке, совершенно не подозревая, что стоящий рядом с ним человек уже составил план его убийства. В этот момент полог, закрывающий вход в палатку, сдвинулся в сторону и наружу показалась голова Степана Мордасова.

От изумления Осипов расширил глаза и даже беззвучно приоткрыл рот. Контрразведчик стоял спиной к своей машине, поэтому водитель не смог увидеть его крайне удивленного лица. Встретившись глазами с Осиповым, Мордасов тут же перевел взгляд на Псарева и, мгновенно поняв, что тот задумал, отрицательно качнул головой.

– У нас все документы в порядке. И командировочное предписание имеется, – сказал Мордасов, обращаясь к Осипову. – Залезайте внутрь, сами сможете убедиться.

Словно загипнотизированный, Сергей Осипов полез в палатку.

К воротам, закрывающим въезд на подмосковный военный аэродром, подкатил небольшой микроавтобус иностранного производства. С аэродрома отправлялись транспортные самолеты, следующие на Северный Кавказ. Конечным пунктом их назначения являлся военный аэродром Моздока. Транспортные самолеты доставляли воюющей на Северном Кавказе группировке федеральных сил самые различные грузы – от оружия и снаряжения до посылок, собранных женами, родителями и детьми военнослужащих. Услугами военно-транспортной авиации пользовались не только федеральные войска, но и подразделения МВД, военной контрразведки, а также территориальные органы ФСБ Северной Осетии и Ингушетии. Порой даже группы журналистов доставлялись в Моздок самолетами военно-транспортной авиации.

Солдаты, несущие службу на КПП аэродрома, уже привыкли к появлению возле ворот представителей самых различных силовых структур, поэтому ранний приезд микроавтобуса не вызвал у них удивления. Один из дежурных по КПП подошел к водителю, чтобы проверить документы. Водитель оказался в гражданском, что дежурного поначалу удивило. Все-таки аэродром считался военным, и присутствие на нем гражданских лиц не предполагалось, о чем было ясно записано в инструкции дежурных по КПП. Однако удивление дежурного тут же прошло, когда сидящий в кабине микроавтобуса пассажир сообщил ему, что является офицером военной контрразведки. Все окончательно разъяснилось, когда контрразведчик сообщил, что привез на аэродром груз, предназначенный для военной базы Моздока.

Теперь микроавтобус можно было и пропустить на территорию аэродрома, правда, у водителя отсутствовал специальный пропуск. Дежурный по КПП готов был закрыть на это глаза, если бы контрразведчики проявили настойчивость. Как правило, те так и делали, стараясь при случае показать свое особое положение по сравнению с остальными военнослужащими. Мысленно дежурный уже решил уступить требованиям военных контрразведчиков. Тем более что сам мог выписать разовый пропуск на аэродром по офицерскому или служебному удостоверению сотрудника контрразведки. Но на этот раз контрразведчики повели себя крайне сдержанно. Они не стали размахивать перед носом у дежурного своими служебными удостоверениями и требовать, чтобы их немедленно пропустили на аэродром. Потоптавшись немного возле машины, дежурный вернулся на КПП и начал по внутреннему телефону звонить на склад временного хранения поступающих на аэродром грузов.

Ночью на складе дежурил прапорщик, смена которого заканчивалась в восемь утра. Однако в это воскресенье его сменщик опаздывал, чем вызвал у дежурного прапорщика сильнейшее раздражение. Звонок с КПП радости также не доставил, так как прапорщик понял, что доставленный груз придется оформлять ему. Следовательно, его смена затянется еще как минимум на время оформления груза. Бросив в трубку безадресную нецензурную фразу, прапорщик сообщил дежурному по КПП, что скоро будет, и, матерясь на ходу, направился к воротам.

К счастью, доставленный груз оказался всего одним ящиком весом около тридцати килограммов. Прапорщик со склада торопливо записал в регистрационный журнал номер груза, проставил его вес, в графе «получатель» записал «Моздок, отделение военной контрразведки». Сделав все записи, прапорщик протянул руку за сопроводительными документами. Однако на его жест доставившие груз лица никак не отреагировали.

– Чего глядите? Давайте документы, – поторопил отправителей прапорщик.

Прибывший контрразведчик взволнованно переглянулся со своим водителем, после чего вытащил из внутреннего кармана сложенный вдвое лист белой бумаги. Его рука немного дрожала, когда он передавал бумагу прапорщику. Принимая листок, прапорщик дрожание руки у контрразведчика, естественно, заметил, но внимания на это не обратил. У него самого с похмелья руки дрожали не меньше. Встряхнув полученную бумагу, прапорщик развернул лист, который оказался отправительным бланком Управления военной контрразведки. Таких стандартных бланков с фиолетовой полосой дежурный по складу повидал уже множество, поэтому не стал старательно изучать печать и подписи должностных лиц, а небрежно бросил заполненный бланк в регистрационный журнал. Контрразведчик и его водитель, внимательно следившие за действиями прапорщика, облегченно выдохнули.