вспомнила Хейворд шутку профессора судебной психиатрии в Нью-Йоркском университете. Она перевела дыхание и постаралась придать своему голосу сочувственное выражение, лишь бы не вспугнуть юнца.

— Проверял установку новой системы безопасности.

— Понимаю. Система в зале работала?

— Как обычно. Мы вносили в нее некоторые усовершенствования, и вдруг произошел сбой. Мой босс…

— Его имя?

— Уолт Смит.

— Продолжайте.

— Босс послал меня посмотреть, не произошло ли отключение энергии.

— И что же, произошло?

— Да. Кто-то перерезал кабель.

Хейворд взглянула на Барриса.

— Мы знаем об этом, капитан. По-видимому, преступник обрезал кабель, чтобы отключить дежурное освещение и напасть в темноте на жертву.

— Расскажите о новой системе безопасности, — попросила она, снова обратившись к Эндерби.

— Система многоуровневая, с аварийным резервированием. В ней установлены сенсоры, фиксирующие движение, видеокамеры, инфракрасные лазерные лучи, сенсоры вибрации и давления.

— Звучит внушительно.

— Так оно и есть. В последние полгода музей совершенствовал систему в каждом зале, доводя ее до последней версии.

— И что сюда входит?

Эндерби набрал в грудь воздуха.

— Связь со службой безопасности, переоснащение комплекта программного обеспечения, тест-контроль и прочее. Все выверено по спутниковым часам. Все это делали по ночам, чтобы не мешать работе музея.

— Понимаю. Итак, вы пришли сюда узнать, не произошло ли отключения энергии, и обнаружили тело.

— Да.

— Если сможете, мистер Эндерби, опишите точно, как лежала жертва.

— Ну… тело… лежало так, как здесь и показано. Одна рука отброшена в сторону. Ну, вы видите. Из поясницы торчал нож с костяной ручкой. Он был вогнан по самую рукоятку.

— Вы дотрагивались до него, может, пытались вытащить?

— Нет.

Хейворд кивнула.

— Правая рука жертвы была разжата или сжата?

— Вроде бы разжата. — Эндерби судорожно глотнул.

— Потерпите еще, мистер Эндерби. Жертву передвигали, прежде чем пришел фотограф? Все, чем мы располагаем, это ваши показания.

Он утер лоб тыльной стороной руки.

— Левая нога — повернута внутрь или наружу?

— Наружу.

— А правая?

— Внутрь.

— Вы уверены?

— Не думаю, что когда-либо это забуду. Тело было немного изогнуто.

— Как?

— Лежало лицом вниз, а ноги почти скрещены.

В процессе разговора Эндерби понемногу овладел собой. Он оказался хорошим свидетелем.

— А кровь на ваших ботинках? Как она туда попала?

Эндерби посмотрел на ботинки, и глаза его расширились.

— О, я… кинулся туда и пытался помочь.

Хейворд почувствовала к нему некоторое уважение.

— Опишите, пожалуйста, ваши действия.

— Погодите… я стоял вон там, когда увидел тело. Подбежал, встал на колени, пощупал пульс. Тогда, должно быть, я в кровь и наступил. Руки у меня тоже были в крови, но я их вымыл.

Хейворд кивнула и мысленно вставила эти факты в реконструируемую ею картину.

— Пульс был?

— Кажется, нет. Хотя я был так взволнован, что не могу сказать с уверенностью. К тому же пульс я считать не умею. Первым делом я позвонил в охрану…

— По телефону?

— Да, за углом. Затем попробовал сделать искусственное дыхание — рот в рот, но через минуту прибыл охранник.

— Фамилия охранника?

— Роско Уолл.

Хейворд сделала знак одному из следователей, чтобы тот сделал соответствующую запись.

— Затем прибыли фельдшеры. Они меня прогнали.

Хейворд снова кивнула.

— Мистер Эндерби, отойдите на несколько минут в сторонку со следователем Хардкаслом. Возможно, я задам вам еще несколько вопросов.

Она прошла в первую комнату экспозиции, огляделась, затем медленно вернулась назад. Тонкий слой опилок на полу, хотя и был потревожен, сохранил следы борьбы. Она наклонилась и рассмотрела мелкие брызги крови. В голове ее сложилось понимание того, что произошло. На жертву было совершено нападение в первой комнате экспозиции. Возможно, ее преследовали с противоположного конца выставки. Там есть черный ход, хотя при осмотре выяснили, что дверь заперта. Похоже, преступник и жертва какое-то время кружили друг возле друга. Затем убийца схватил жертву, отбросил в сторону и с ходу ударил ножом…

Она на мгновение закрыла глаза, мысленно представляя себе эту картину.

Затем подумала о крошечном пятне, которое заметила при первом осмотре комнаты. Подошла к нему, посмотрела: капля крови размером с десятицентовик. Упала, судя по всему, с вертикально стоящего объекта, высотой около пяти футов.

Указала на него.

— Хэнк, мне нужна эта капля. Только сначала сфотографируйте. Немедленно сделайте анализ ДНК и пропустите через все базы данных.

— Будет сделано, капитан.

Хейворд огляделась, глаза ее провели касательную от нарисованного мелом силуэта, через одинокую каплю крови к дальней стене. Она заметила большое отверстие в новом деревянном плинтусе. Хейворд сощурилась.

— Хэнк?

Он взглянул на нее.

— Думаю, оружие жертвы вы найдете за этим экспонатом.

Следователь подошел к экспонату, заглянул за него.

— Черт возьми!

— Что это? — спросила Хейворд.

— Нож для разрезания коробок.

— Кровь?

— Вроде не видно.

— Присовокупите его к вещдокам. Сопоставьте с каплей, которую вы только что взяли. Ставлю последний доллар, что они связаны друг с другом.

Хейворд задумчиво смотрела по сторонам, и в голову ей пришла еще одна мысль:

— Пригласите Эндерби.

Мгновение спустя следователь Хардкасл вернулся вместе с Эндерби.

— Вы говорили, что делали жертве искусственное дыхание — рот в рот.

— Да, капитан.

— Вы, полагаю, его узнали?

— Это не он, а она. Да, узнал.

— И кто же это?

— Марго Грин.

Хейворд встрепенулась.

— Марго Грин?

— Да, когда-то она проходила здесь студенческую практику. Теперь вернулась и стала редактором…

Эндерби не договорил. Хейворд больше его не слушала. Она мысленно вернулась на шесть лет назад, к убийствам в подземке и знаменитым бесчинствам в Центральном парке. Тогда она была рядовым полицейским. Тогда же встретила Марго Грин, молодую, вздорную и храбрую женщину, которая, рискуя жизнью, помогла раскрыть преступление.

В каком чудовищном мире они живут!

Глава 35

Смитбек мрачно сидел в том же кресле, что и день назад. Он испытывал неприятное чувство дежа вю. В нарядном камине потрескивал тот же огонь, слабо пахло горелой березой. Те же гравюры украшали стены, из эркера виден все тот же зимний пейзаж.

Еще того хуже, за огромным столом сидел все тот же директор с той же сочувственно-снисходительной улыбкой на гладко выбритом лице. Должно быть, полагал, что его полный мягкого упрека взгляд оказывает терапевтическое воздействие на пациента. В голове у Смитбека болезненно пульсировало, и немудрено: в темноте он с разбега ударился в цементную стену. Он испытывал страшное унижение, из-за того что ударился в панику, заслышав шаги санитара. И каким же он был тупицей, думая, что таким примитивным способом ему удастся обмануть систему безопасности. А в результате чего добился? Лишний раз убедил директора в том, что он — настоящий придурок.

— Эдвард, — сказал доктор Тизандер, сцепив покрытые венами руки. — Ну и эскападу же вы устроили