Восстановить подобие порядка в несчастной Византии мог лишь человек редких способностей. И на Пасху 1081 года такой человек появился. Задержавшись на достаточное время, чтобы насладиться приветственными криками толпы, тридцатитрехлетний военачальник по имени Алексей Комнин вошел в Софийский собор и получил от патриарха корону. Задача, стоящая перед ним, была почти невыполнимой — но Алексей был энергичным и дальновидным политиком. Он действительно оказался одним из величайших людей, когда-либо сидевших на византийском престоле.

Алексей I Комнин едва ли походил на спасителя. Он принадлежал к рядам тех самых аристократов, на подавление которых Македонская династия положила так много сил, и на первый взгляд казался всего лишь очередным узурпатором в долгой череде знатных персон, которые разрушали благосостояние империи. Алексей действительно обладал непревзойденной военной репутацией — когда ему было чуть больше двадцати, он сражался при Манцикерте, и с тех пор не проиграл ни одной битвы. Но он пришел к власти обычным путем, сбросив с трона своего недолговечного предшественника, вместо того, чтобы сражаться с турками. В пестрой армии, которой он командовал, было столько иностранных наемников, что когда он провел их внутрь стен Константинополя, те принялись грабить город, и прошел целый день, пока Алексей смог призвать их к подчинению. Старожилы могли лишь покачать головой и пробормотать, что воистину нет ничего нового под солнцем.

Вряд ли это можно было назвать благоприятным началом, но худшему еще только предстояло случиться. Спустя месяц после коронации Алексея в Константинополь пришла весть, что ужасная армия норманнов высадилась на побережье Далмации и направляется к портовому городу Дураццо.[180] Если они захватят город, то получат доступ к тысячелетней Эгнатиевой дороге[181] и прямой путь для продвижения к Константинополю.

Норманны не были обычной бродячей шайкой солдат удачи. Этим скандинавам, потомкам викингов, в XI веке везде сопутствовал успех. Пока их менее прославленные сородичи из Нормандии под командованием Вильгельма Завоевателя прокладывали себе путь в саксонскую Англию, южные норманны разбили папскую армию, захватили в плен самого папу и сумели уничтожить в Италии последние следы Римской империи. Под предводительством знаменитого Роберта Гвискара они вторглись на Сицилию, захватили Палермо и полностью изгнали войска сарацин с острова. Теперь, когда враги вокруг уже кончились, а жажда крови еще не утихла, вспыльчивый Гвискар обратил внимание на куда более заманчивую цель — Византию.

Прибыв под стены Дураццо, Гвискар энергично подверг город осаде, но его жители хорошо знали, что Алексей уже направляется к ним на помощь, и сдаваться не собирались. После нескольких недель бесплодных атак Роберт отступил на более защищенные позиции. 18 октября к городу прибыл император со своей армией. Войско, которое Алексей сумел собрать за такое короткое время, было необычайно огромным — но оно было подвержено традиционной византийской слабости того времени. Ядро армии, как обычно, составляла элитная варяжская стража, но прочие ее контингенты были недисциплинированным разношерстным сборищем наемников, чья верность — и храбрость — в лучшем случае не внушали доверия. Единственным утешением для Алексея было то, что варяги, по крайней мере, рвались в бой.

За пятнадцать лет до того норманнский герцог вторгся в англо-саксонскую Англию, убил законного короля в битве при Гастингсе и жестоко притеснял всех, в ком текла хотя бы капля саксонской крови. Многие из тех, кто находил неприемлемой жизнь в качестве граждан второго сорта в норманнской Англии, в конце концов прибились к Константинополю, где их вместе с их кузенами-викингами зачислили в ряды варяжской стражи. Теперь они по крайней мере могли противостоять чужеземцам, которые разорили их дома, убили их семьи и украли имущество.

Свирепо размахивая своими ужасными обоюдоострыми топорами, варяги ворвались в ряды норманнов, круша своими топорами людей и лошадей, вставших у них на пути. Перед лицом такой яростной атаки норманны отступили, но турецкие наемники Алексея предали его, и он не смог воспользоваться полученным преимуществом. Когда норманнская конница развернулась, большая часть имперской армии была рассеяна. Лишенные прикрытия и оставшиеся в безнадежном меньшинстве, варяги были окружены и уничтожены все до единого. Алексей, истекая кровью от раны во лбу, продолжал сражаться, но он знал, что сражение проиграно. Вскоре он бежал в Болгарию, чтобы восстановить свое разгромленное войско.

Как и надеялся Гвискар, империя оказалась слаба. Когда лучшая часть византийских войск была уничтожена, казалось, ему больше нечего бояться со стороны Алексея. Весной 1082 года Дураццо был захвачен вместе с большей частью северной Греции, и теперь Гвискар мог с хвастливой уверенностью пообещать своим людям, что к зиме все они будут обедать во дворцах Константинополя.

Однако, к несчастью для кулинарных планов захватчика, Алексей был далек от мыслей о капитуляции. Изобретательный император понимал, что у него нет надежды победить в прямом противостоянии с норманнскими войсками — но были и другие способы вести войну. И в его умелых руках дипломатия оказалась оружием более острым, чем сталь.

Гвискар не знал поражений в Южной Италии, но его головокружительная карьера обеспечила ему множество врагов. Главным среди них был германский император Генрих IV, который держал в руках Северную Италию и с тревогой наблюдал за растущей силой норманнов на юге. Когда Алексей прислал значительное количество золота и недвусмысленно намекнул, что норманнский император не особенно устраивает их обоих, Генрих любезно вторгся в Рим, заставив перепуганного папу умолять Гвискара немедленно вернуться. Роберт колебался — но к этому времени еще больше византийского золота перешло в карманы итальянцев, и без того раздраженных правлением норманнов, и вскоре пришли новости о том, что Южная Италия тоже восстала.[182] У скрипящего зубами от досады Гвискара не было иного выбора, кроме как уйти, оставив своего сына Боэмунда продолжать кампанию вместо него.

Алексей немедленно атаковал, быстро собрав не менее трех наемнических армий, но все они разделили судьбу предыдущей. И император добился только того, что еще больше истощил свою сокровищницу. Даже без своего харизматического правителя норманны оказались крайне серьезным противником для имперских войск, и Алексей стал искать союзника, который мог бы сразиться за него. Он нашел такого в Венеции — самой «византийской» из морских республик, правители которой были точно так же обеспокоены размахом честолюбивых замыслов Гвискара. В обмен на помощь их флота Алексей обещал венецианцам уменьшить пошлины до небывалых (и в перспективе довольно опасных для имперских купцов) пределов и даровал Венеции место для колонии в Константинополе с правом торговать в водах империи.