– Нет! – сказала она, глядя ему в глаза.

Это было ложью, но влюбленные – существа доверчивые. Кому об этом знать, как не ей!

– Послушайте, вы же не сумасшедшая! И потом, у меня есть средства остановить вас! – предупредил он.

– Запрете меня в подземелье вашего родового гнезда? – поинтересовалась Анжелика.

– Нет! – ответил он. – Но я могу сообщить вашим недавним хозяевам в России, что вы находитесь здесь…

Лика вздрогнула, словно получив пощечину, и впилась глазами в его лицо.

– Что?!

– Я не идиот, моя милая! Неужели ты думала, что я не узнал тебя? Сначала я решил, что ты прибыла от Лаевского. Он должен был в ближайшее время командировать сюда одного из своих сотрудников, но эти шпионские штучки были явно не к месту. Вторая мировая давно закончилась. Вывод: ты здесь по собственной инициативе и не имеешь никакого представления о планах своего руководства. Более того, ты не хотела, чтобы я тебя узнал. Почему? Вероятно, потому что боялась, что я сообщу Лаевскому. А это может означать одно – ты в бегах! И твои глаза сейчас говорят мне о том, что я прав. Абсолютно прав.

Он говорил жестко, словно гвозди заколачивал. А я чувствовала себя распятой. Вот так так. Оказывается все мои ухищрения были напрасны. Меня раскусили, дали насладиться ролью опытной шпионки, но стоило попытаться приблизиться к цели, поставили на место. А что это за эмиссар Лаевского здесь должен объявиться? Как бы там ни было, а развязка наступила вовремя – у меня еще есть время сделать ноги.

– Вам нужно было идти работать в полицию, Гюнтер! – сказала Анжелика, вздохнув. – Почему в таком случае вы сразу не сказали мне об этом?

– Почему? – он горько усмехнулся. – Потому что я не могу отказаться от тебя, даже если все, что ты мне говорила, все твои ласки были только ложью! Я даже собирался прикрыть тебя от твоих русских друзей, с которыми, как я понимаю, ты вовсе не горишь желанием встречаться. Но это не означает, что я стану вытягивать деньги из компании для этого твоего Самошина. Я не все сказал тебе еще, Лика…

Он подчеркнул ее имя. Маркиза снова вздрогнула. Каких еще сюрпризов ждать?

– Одно из частных детективных агентств навело подробные справки о тебе. Я знаю, что связывает тебя с этим человеком. То, что ты его все еще любишь – слишком невероятно, чтобы быть правдой! Я отказываюсь в это верить. Значит, он тебя просто шантажирует и для этого у него есть основания, верно. Те же, что есть сейчас и у меня.

– И вы оба ставите мне взаимоисключающие условия! – подвела она итог.

– Ничего подобного! – возразил Штессман. – Просто отправим негодяя за решетку, а от неприятностей я тебя уберегу, клянусь!

– Боже мой, Гюнтер! – всплеснула она руками. – До чего же вы наивны, если полагаете, что в самом деле можете спасти меня от Лаевского! Я не говорю уже об остальных, а моя персона в России интересует очень многих!

– Может быть, лучше все-таки попытаться, чем идти на его условия! Неужели ты не понимаешь, что он все равно не оставит тебя в покое?

– Гюнтер! – оборвала она его. – Я не понимаю вас. Вы знаете, кто я такая! Знаете, в чем меня обвиняют, а многие из этих обвинений вполне справедливы. И всетаки стремитесь спасти меня! Прошу вас, не стоит. Все, что мне сейчас нужно, – это два проклятых миллиона. Дальше я как-нибудь сама разберусь с гражданином Самошиным, если он посмеет мне докучать. В конце концов, развязавшись с Крюгером, он снова встанет на ноги и дополнительные скандалы будут ему ни к чему!

– Интересно! – усмехнулся он криво. – И кто же это сейчас рассуждает наивно? Разве нет способа устранить человека безо всякого скандала? Брось, ты и сама прекрасно понимаешь, что деньги не помогут избавиться от проблемы. Сейчас нужно не потакать ему, а найти настоящую защиту. И я могу ее обеспечить!

Лика вздохнула.

– Спасибо, Гюнтер, но я и правда считаю, что сейчас как раз тот случай, когда следует пойти на компромисс!

– Хорошенький компромисс! – вознегодовал немец. – С кем?! С человеком, который разрушил твое будущее?!

– Я тоже не невинная овечка!

– Я знаю, но это ведь он сделал тебя такой. Послушай, Лика, ты должна принять мои условия, а не его, иначе я буду вынужден сообщить обо всем Лаевскому – ради твоего же блага. Не казнит же он тебя за побег!

– Вы этого не сделаете! – сказала она, похолодев от одной перспективы снова оказаться в дружеской компании господина Лаевского.

Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза.

И он сдался. Закивал, соглашаясь – конечно, Гюнтер Штессман не сделает этого.

– Я хотел бы удержать тебя, броситься на колени… Еще час назад я бы, наверное, так бы и сделал! Но теперь я вижу, что я тебе не нужен.

Штессман вышел, сжимая кулаки и клянясь себе, что больше не переступит порог этой комнаты, пока Анжелика не покинет ее навсегда. Ему не хотелось признаваться себе в том, что его просто использовали. У него было немного женщин – положение обязывало к респектабельному поведению, особенно здесь, в Германии, где порядок и традиции были почти всегда на первом месте. И вот эта девушка появляется в его жизни, кружит голову, и только для того, чтобы помочь человеку, которого сама же считает последним подонком. Поистине, женщину понять трудно, а русскую женщину, видимо, – совершенно невозможно. Или, может, это только ему так «повезло»…

– Что за черт! – подумал он гневно, встретившись взглядом с одним из предков, смотревшим на него из золоченой рамы и, как показалось, – с осуждением. – С какой стати я должен унижаться перед этой дамочкой? Она же, просто сумасшедшая!

К несчастью, давно почивший предок не мог дать по этому поводу никакого совета.

Лика, оставшись снова одна, глубоко вздохнула. Она сделала ошибку, когда рассчитывала на помощь Штессмана. Было глупо предположить, что он станет ввязываться в эту историю. Штессман для нее, похоже, потерян навсегда. Он, безусловно, очень плохого мнения о ней, и его нельзя в этом винить. Правда, господин Штессман не знает и половины правды об Анжелике Королевой, а знал бы – так не пустил бы ее на порог. Репутация превыше всего! Сообщит ли он Лаевскому об их встрече? Вряд ли! Как бы он ни был разгневан, Гюнтер не из тех, кто станет доносить. Или… Или она ничего не понимает в людях!

Как бы там ни было, а чувствовала она себя последней сукой. И всю дорогу, сидя на заднем сиденье «бентли» – Гюнтер не мог позволить, чтобы она уехала на такси, – вспоминала его лицо.

Он стоял у высокого окна и смотрел вслед отъезжающему лимузину. Все еще не верилось, что она может вот так просто уехать от него, что все, что ей было нужно, – это деньги! И этот последний их любовный акт был только платой за гостеприимство, не более.

– Господи боже мой, – сказал он себе, прерывисто дыша. – Что эта женщина делает со мной!

Эта русская авантюристка отбывала из его особняка, словно настоящая принцесса, растоптав и унизив его. Впрочем, он сам настоял, чтобы она воспользовалась его машиной.