– За что? – вскрикнул Роман, дивясь тому, как тоненько и пронзительно прозвучал его голос. Такой бывает у зайцев, попавших в западню.

– Ногу мне перебил, паскуда! – вмешался бывший кандидат наук, явно наслаждаясь таким поворотом событий. – Вот сейчас я на тебе отыграюсь! Ты теперь до конца жизни будешь на четвереньках передвигаться!.. Он еще спрашивает, за что! – Тон покалеченного бродяги преисполнился праведного гнева.

– Деньги сюда! – рявкнул Толик, выпрямляясь во весь рост.

Его подданные подались вперед, беря Романа в такое плотное кольцо, что он испугался, что задохнется от смрада годами не мытых тел.

– Да пожалуйста! – Пачка долларов незамедлительно появилась на свет и протянулась в сторону Толика, выжидающе подрагивая.

– Ну, спасибо. – Подношение было милостиво принято, после чего доллары некоторое время шуршали в изучающих их пальцах. – Все правильно, четыре тысячи девятьсот, – милостиво заключил Толик. – Приятно, что ты оказался порядочным человеком. Терпеть не могу врунов и проходимцев.

– Я могу идти? – с надеждой осведомился Роман, совершенно не чувствуя себя польщенным. И его голос, и сам он одновременно подрагивали.

– Сначала ответишь на пару вопросов. – Рука Толика властно метнулась в полумраке, повелевая подданным расступиться, чтобы не мешать допросу пленника. – Для чего тебе нужна была эта голая сучка? Это интересует меня не только как бывшего сексопатолога с пятнадцатилетним стажем. Твоя знакомая болтала тут что-то о миллионах, но я подумал тогда: врет. Теперь мне кажется, что есть смысл развить эту тему.

Роман замешкался, чтобы придумать какую-нибудь правдоподобную байку, но, получив чей-то удар под ребра, не стал слишком медлить с ответом:

– Этот Петр, которого я столкнул в яму… – Он сглатывал слюну так часто, что речь его звучала очень уж прерывисто. – У него кейс с моими документами. Я хотел их забрать, вот и все.

Толик подал людям за спиной Романа непонятный знак, и тут же оба его уха наполнились острой болью, заставившей его опуститься на колени. Лишь когда боль частично отступила, Роман догадался, что его хлопнули по ушам раскрытыми ладонями, загоняя в раковины воздух. После такой процедуры трудно было надеяться на полную сохранность барабанных перепонок.

– Я спросил про сучку, которую ты хотел купить за триста долларов! – заорал Толик. От ярости цвет его лица сделался значительно темнее, чем серая растительность на нем. – Что ты собирался с ней сделать?

– Обменять на кейс. – Роман отнял пальцы от ушей и с ужасом обнаружил, что правая рука перепачкана кровью. – Ее Элькой зовут. – Он потряс головой, надеясь избавиться от воздушной пробки, образовавшейся в изувеченном ухе. – Петр к ней питает нежные чувства и все такое.

– Пока вопросов больше нет, – порадовал его Толик. – Только один, последний… Что на самом деле находится в этом кейсе? Деньги?

Роман чуть не заплакал от отчаяния. Заметив его затруднения, собеседник улыбчиво раздвинул бороду и предложил:

– Можешь не отвечать вслух, если тебе неприятно. Просто кивни и все. Это избавит тебя от лишней боли.

Голова Романа совершила едва заметный утвердительный наклон.

– Вот и умница, – обрадовался Толик. – Теперь вставай и иди сюда… Ближе… ближе…

В его руках появилась брезентовая трубка, набитая чем-то сыпучим. Импровизированная дубинка, дожидаясь приближения Романа, мягко покачивалась в воздухе, подобно гигантской сардельке, которой подманивают пса, прежде чем сотворить с ним что-нибудь очень нехорошее.

Опасливо косясь на нее, Роман сделал шаг… второй… третий… После этого брезентовая трубка взвилась в полумраке и глухо ударила его в висок.

Единственное, что он успел понять, прежде чем рухнуть на пол, так это то, что матерчатая кишка была набита не только сыпучим, но и невероятно тяжелым веществом.

На большее Романа не хватило. Приложившись лбом к бетону, он вообще забыл, кто он такой и каким собирался быть всю оставшуюся жизнь.

Александр Викторович Мамонтов проживал не только в значительном отдалении от заброшенной овощной базы, но и вообще был страшно далек от народа, особенно того, который носит космополитическую характеристику «без определенного места жительства». Не относился Мамонтов и к просто малоимущим слоям населения. Как говорится, он не был стеснен в средствах.

Его трехэтажный особняк походил на загородную помещичью усадьбу, хотя обосновался он почти в самом центре Курганска, отвоевав у городских властей территорию, предназначавшуюся для строительства храма божьего.

Галогенные фонари на ограде сияли по ночам недремлющими очами, круглые сутки крутились на змеиный манер рыльца обзорных камер, бодрствовали охранники, особенно те, кто дежурил за электронным пультом в караульной будке. Вдоль подъездной дорожки прогуливались в разных направлениях два угрюмых амбала с собаками. Начальник службы безопасности Мамонтова, конечно, преувеличивал, когда говорил, что здесь и муха не пролетит незамеченной, однако приблудных кошек, например, на участке никогда не наблюдалось, и это лучше всего свидетельствовало о бдительности охраны.

Те, кого в усадьбе ждали, для начала оказывались в огромном холле, впечатляющем, как станция сталинского метро в миниатюре. Затем гости следовали либо прямиком в кабинет Мамонтова, либо в столовую, это уж в зависимости от цели их визита.

Кабинет был сверху донизу обшит белым металлопластиком, да так тщательно, словно являлся отсеком подводной лодки. Разумеется, он был украшен всякими электронными цацками, позолоченными штуковинами и даже неуместным мрамором цвета мутной морской воды. Здесь посетитель мог переговорить с хозяином о делах насущных, а если Мамонтов оставался один, то он попросту играл в покер с виртуальными компьютерными девочками, раздевая их с необычайным проворством.

Столовую по повелению Мамонтова попытались выдержать в стиле рыцарской трапезной, однако дальше дубовых балок, исполинского камина и пары фальшивых доспехов дело не пошло. Резная дубовая мебель, несмотря на свою неподъемность, выглядела хлипковатой, чтобы претендовать на средневековый стиль. Приглушенная музыка Вагнера тоже была позаимствована из совсем другой эпохи. А больше всего общее впечатление портили большие прямоугольные окна, забранные голубоватыми бронированными стеклами толщиной в палец. При взгляде на них гости сразу вспоминали, что находятся не в баронском замке, а в особняке современного русского бизнесмена, пусть и крутейшего по провинциальным меркам.

Кормили в доме сытно, но просто, без всяких кулинарных извращений. Нехитрые закуски типа нарезки из семги, супчик с расстегаями, ростбиф с картофельным пюре. Когда какой-то умник во время застольного тоста однажды высказался в том духе, что при своем достатке Мамонтов мог бы завтракать вареными яйцами Фаберже, тот с достоинством ответил, что уже как-то пробовал бычьи – и остался не в восторге.