ни капли вины. И до сих пор не чувствую ничего подобного, – добавила она, и при виде ее лица мне захотелось оспорить это заявление.

– На твою одежду наверняка попала кровь, – тихо заметил Кэм.

– Вот оно, преимущество жизни в Эйркрофте. Я поспешила вверх по черной лестнице и добралась до своей комнаты до того, как кто-нибудь мог бы меня увидеть. Разумеется, я захватила подсвечник с собой. – Наоми повернула голову к Ханне. – Ханна искала меня, она поднялась наверх и, войдя, тут же заметила состояние моей одежды и мое странное поведение. Естественно, она была шокирована моим поступком, но сразу же согласилась поддержать любую историю, которую я планировала рассказать полиции.

– Нет, не подумайте, я не поощряю убийство, – шмыгнув носом, вставила Ханна. – Но ведь это был несчастный случай, понимаете?

В ответ на ее умоляющий взгляд я покачала головой.

– Не уверена, что согласна с тобой. Но я могу понять, почему ты защищаешь подругу, тем более ты тоже любишь Селену. Думаю, не исключено, что в глубине души ты считала, будто справедливость восторжествовала.

Ханна не ответила, однако по ее глазам я увидела, что она согласна с моим мнением по этому поводу.

– И что теперь, Наоми? – спросил Кэм. – Перед тобой целая комната людей, которые знают правду. Ты считаешь, что сможешь как-нибудь уговорить всех нас хранить молчание? – Он пошел вперед, пока не оказался всего в нескольких шагах от Наоми. – Или планируешь заставить нас всех замолчать?

С губ Ханны сорвался тоненький писк.

– Больше никаких убийств, – прохрипела она. – Не надо.

Наоми подняла револьвер.

– Может, лишь еще одно.

Глава 47

Повинуясь инстинкту, я бросилась вперед, но Кэм выставил руку, чтобы я не встала перед ним.

– Не волнуйся, Джейн. Я знаю, что ситуация зашла слишком далеко. Остался лишь один выход. – Наоми отдернула руку, выкрутив кисть так, что дуло револьвера уперлось ей в грудь. – Я должна умереть.

Ханна взвизгнула, Иви закричала «Нет!», а Кэм просто протянул руку:

– Наоми, в этом нет необходимости. Отдай мне пистолет.

Она поджала идеально накрашенные губы.

– И отправиться в тюрьму до конца дней? Нет, спасибо.

– Если ты признаешься, что ударила Эшли потому, что вышла из себя во время перепалки, это не будет расценено как преднамеренное убийство, – высказал предположение Кэм. – В худшем случае убийство второй степени.

– И я поддержу тебя. – Руки и голос Ханны дрожали. – Мы уже обсуждали все после случившегося, я могу дать показания о твоих планах и подтвердить, что на вечеринке ты не собиралась причинять кому-то вред.

– Но видишь ли, в этом-то и кроется проблема. Я бы предпочла не впутывать ни тебя, ни Иви в юридические процедуры, – проговорила Наоми.

Иви подошла и встала рядом со мной.

– Все в порядке. Я готова признать свою причастность к сокрытию информации и последующему обману, а также к угрозам в адрес мисс Хантер. Если мне назначат тюремный срок, я приму наказание.

– Я тоже, – сказала Ханна, а затем снова высморкалась.

– Но я предпочитаю, чтобы вы не шли вслед за мной. – Наоми взглянула на Ханну. – Особенно ты, мой дорогой друг. Я знаю, ты выгораживала меня из любви – как ко мне, так и к Селене. Если я исключу себя из уравнения и все присутствующие здесь согласятся сообщить властям, что я действовала в одиночку, – она обвела нас властным взглядом, – тогда вы двое будете свободны.

– А как же Селена? – на удивление спокойным тоном спросила Иви. – Подумайте о том, как ваше самоубийство скажется на ней. Она наверняка поймет, что вы убили Эшли из-за того инцидента, и тогда, если покончите с собой… Ну, ее чувство вины лишь усугубится.

Казалось, этот комментарий заставил Наоми задуматься.

– Тогда ты должна объяснить ей, что она ни в чем не виновата, – сказала она Иви.

– И как мне это сделать? – Иви быстро посмотрела на дверь.

«Она кого-то ждет? – предположила я. – Попросила Тристана прийти на помощь?»

– Ты что-нибудь придумаешь, – заявила Наоми, направляя пистолет прямо в собственное сердце.

– Наоми, послушай меня. – Кэм сделал шаг к пожилой женщине, его руки были опущены по бокам. – Не надо никаких радикальных мер. Понимаю, ты считаешь, что все кончено и для тебя нет никакой надежды, но это неправда.

Наоми посмотрела на Кэма, ее светлые глаза сверкали, как бриллианты.

– Да что ты знаешь об отчаянии? Тебе всегда все доставалось легко. Да, помню, твоя мать умерла, когда ты был совсем маленьким, но у тебя были няни и воспитатели, которые с радостью расшаркивались перед тобой. Ты получил отличное образование, твоя фамилия обеспечила тебе место в высших слоях общества. Это поместье и, по сути, неограниченные возможности преподнесли тебе на блюдечке с голубой каемочкой. Что ты знаешь о трудностях и страданиях?

Кэм заметно напрягся, и все же, к моему удивлению, когда он заговорил снова, его голос оставался холодным и спокойным:

– Гораздо больше, чем ты думаешь. Да, у меня есть деньги и недвижимость. И как мне говорили – приятная внешность. Не говоря уже о том, что у меня всегда было хорошее здоровье. Вот только есть кое-что, о чем ты не знаешь. О чем неизвестно почти никому. – Он искоса взглянул на меня. – Часть известна Джейн, так что она может подтвердить, что я скажу правду.

– Какую правду? – В голосе Наоми послышалось недоверие.

– Правду о моей собственной борьбе. Как мне приходилось сражаться с тьмой и даже отчаянием, совсем как твоей внучке. Как и тебе самой, Наоми.

– Ты никогда не имел дело с таким предательством, не испытывал ярость, которую чувствовала я! – парировала Наоми, ее тон ранил, словно острый нож.

Кэм покачал головой.

– Испытывал, просто никому не рассказывал об этом. Дело в том, что несмотря на то, что думают остальные, Альберт Клю не был моим биологическим отцом. – Ханна пискнула, когда палец Наоми соскользнул со спускового крючка револьвера. – Я выяснил это лишь после его смерти. – Пальцы Кэма забарабанили по его бедру. – Он никогда не рассказывал мне правду. Что, и ты наверняка со мной согласишься, можно посчитать серьезным предательством. Хотя это многое объясняло. Например, почему он никогда не любил меня. Да, он позаботился о том, чтобы я никогда ни в чем не нуждался. Ни в чем, – повторил он, глядя прямо в глаза Наоми. – Я мог получить практический все, но был лишен главного – настоящей привязанности, а тем более любви.

– Я не знала, – пробормотала Ханна.

– Как и все остальные, – посмотрел на нее Кэм, а затем снова сосредоточился на Наоми. – Мой отчим позаботился об этом.