Спустя некоторое время технари предоставили мне запись той передачи телевидения Тюрингии, где я вербовал бедного Фишера. Передача была прекрасно смонтирована. Сама наша беседа прерывалась комментариями ведущего, а Фишер долго говорил о том, что на роль инициативника[25]его подтолкнули события 1953 года, когда массовые беспорядки в Восточной Германии едва не привели к падению социалистического режима и объединению Германии.

Из любопытства я стал просматривать материалы событий пятилетней давности, где нашел прелюбопытнейшие данные.

В 1952 году Штази буквально захлебывалась от всплеска активности со стороны противника.

В западных секторах Берлина активизировали свою работу такие организации, как НТС, «Группа борьбы против бесчеловечности», «Восточное бюро», «Союз немецкой молодежи». Их агентура и группы провокаторов распространяли среди населения ГДР листовки и слухи антиправительственного содержания.

Только за предшествующий массовым беспорядкам год Штази было арестовано 2625 человек, 600 из них подозревались в шпионаже, который они осуществляли с позиций 35-ти западноберлинских и западногерманских подрывных центров. Профессионалам было ясно, что готовится какая-то большая подрывная акция. Но структуры СЕПГ никак не реагировали на изменение обстановки. В результате 16–17 июня 1953 года начались массовые забастовки на предприятиях Восточной Германии. Но и после этого руководство СЕПГ не проявило должной активности и не реагировало на явные провокации подстрекателей. Так, без соответствующей реакции партийного руководства оставались случаи подобные тому, что произошел в Берлине 16 июня, когда в ответ на призывы прекратить забастовку, толпа убила женщину диктора и избила водителя машины с радиоустановкой.

Пик массовых беспорядков в Восточном Берлине пришелся на 17 июня, когда на улицы вышли более пятидесяти тысяч человек. Одна из колонн демонстрантов численностью свыше 10 тысяч снесла полицейский кордон и направилась к зданию правительства ГДР. Нападавшие разоружили и избили полицейских, захватили здания правительства и СЕПГ. В это время к погромщикам пришло подкрепление из западных секторов Берлина в количестве более тысячи человек. Они начали громить киоски, поджигать автомашины.

При видимой стихийности этого выступления радиоконтрразведка фиксировала небывалую активность в эфире Мюнхенского разведцентра и шпионских радиопередатчиков. В городе Гросспашлебен военные контрразведчики захватили радиста американской резидентуры Винтцлера во время работы на радиопередатчике. Оперативной группе уполномоченного МВД СССР в Германии удалось задержать другого агента-радиста, жителя города Галле Эккариуса. На следствии они сознались, что были завербованы американцами во время своих выездов в Западный Берлин.

Еще более сложной была обстановка в других городах Восточной Германии. В Магдебурге демонстранты штурмовали здание почтамта и тюрьмы. В городе Биттерфельде погромщики захватили здание окружного отдела МГБ ГДР, избили сотрудников и захватили оружие. В Лейпциге они ворвались в здание суда, захватили городскую радиостанцию и стали передавать в эфир антиправительственные призывы.

Правительство Восточной Германии окончательно выпустило ситуацию из-под контроля и для нормализации обстановки приняло решение передать власть командованию советских войск.

Войска вошли в Берлин. При их поддержке сотрудники МГБ и полиции двинулись на освобождение от мятежников зданий ЦК СЕПГ и Дома правительства. Но штурмовать их не пришлось. После первых выстрелов толпа разбежалась.

После этого, буквально в течение полусуток волна насилия пошла на спад, и началась работа по выявлению организаторов, подстрекателей и провокаторов.

В протоколе допроса одного из активных участников погромов есть данные о том, что в Западном Берлине рекрутирование безработных к участию в массовых беспорядках осуществлял некий Хельмут Фишер, прибывший из Тюрингии, хорошо говорящий по-русски и помешанный на идее объединения Германии.

События эти впоследствии будут названы «повторным штурмом Берлина». Многие аналитики приводили различные причины этих событий: и ухудшение экономического положения населения ГДР, и потерю управления со стороны СЕПГ, но все как-то упустили еще два фактора: смерть Сталина и определенный паралич власти в СССР…

Во время одного из совещаний Ефимов сказал мне, чтобы я связался с Ухналевым из американского отдела.

— Почему он со мной не свяжется? — спросил я. — Ведь это у него нужда во мне.

— Указание Евгения Петровича, — сказал на это Ефимов.

Связываюсь с Ухналевым. Он просит меня зайти к нему в кабинет.

— В чем дело? — спрашиваю его я, попав на «территорию американского отдела».

— Дело не срочное, — отвечает он. — Давайте попьем чаю и поговорим.

Ухналев моложе меня лет на семь. Во время войны он действительно «фронт за Уралом искал», потому что был непризывного возраста.

Пьем чай, рассуждаем о том, что все имеет конец, когда-нибудь закончится наша командировка, и мы вернемся в Минск.

После чая Ухналев достает из сейфа книгу и подает ее мне.

— Это справочник, который издало одно из подразделений БОБ, в нем описано многое, в том числе и обстановка некоторых кабинетов, особенно сотрудников «американского отдела», их телефоны и установочные данные. Правда, эти данные чаще всего легендированные, но есть и настоящие.

— Чему удивляться, — говорю я. — Ты посмотри, сколько после пятьдесят третьего года у нас было перебежчиков на Запад.

— Я не об этом. Просто Евгений Петрович, увидев этот справочник, был возмущен и дал указание мне и вам разработать некий ответный шаг, чтобы снизить эту беспардонную активность наших визави.

— И в чем это должно выражаться?

— Спросите что-нибудь полегче. Нам с вами нужно разработать сначала предложения, а потом, при санкционировании, и — мероприятия.

— С чего начнем?

— С поиска той структуры, которая разработала этот справочник.

— Логично, — ответил я. — Будем это делать вместе или по одному?

— По одному, — сказал мне Ухналев.

Вернувшись к себе, я взялся за исследование справок об оперативной обстановке в Западном Берлине, а также об организациях, которые используются разведками в качестве прикрытия. Выявив несколько интересных моментов, пошел к Ухналеву, мы наложили мои схемы-предположения на его и определили наиболее вероятные источники, из недр которых мог появиться документ, который возмутил Евгения Петровича.

После этой технической процедуры мы пришли к выводу, что БОБу стало тесно в особняке на улице Ференверг в пригороде Далем, и он начал создавать отдельные подразделения в других районах Западного Берлина.

Но перед этим в БОБе для координации всей деятельности на территории ГДР была создана специальная «целевая комната» — информационно-аналитический аппарат, своеобразный «ситуационный центр управления», способный быстро анализировать и оценивать поступающую оперативную информацию.