— Еще несколько дней, — говорили опера, — и от советской власти ничего не останется. Чего медлят начальники?» — с пафосом озвучил последнюю фразу документа Ухналев.

— А как ты думаешь, чего медлили начальники?

— Я тебе об этом позже скажу, а сейчас еще несколько интересных фактов. Цитирую воспоминания одного из наших коллег.

«Выезжает группа для ареста Ельцина при выходе из дома, но в дороге получает приказ: “Отставить! ”

Московский ОМОН собирается выступить в поддержку Ельцина. Принимается решение частично вывести его из базы, занять базу и разоружить его. Но тут же команда: “Отставить! Отслеживать обстановку и докладывать о развитии ситуации”.

Командующий войсками связи передает Ельцину особой важности документы, тем самым открывая главному противнику доступ к секретной связи. Военные контрразведчики просят санкции на задержание, но начальство прячется и не принимает никакого решения.

Получаем информацию о том, что “Волга” с таким-то номером движется по направлению одного из аэропортов, чтобы передать копии указов Президента России в областные центры. Оперативники запрашивают санкцию на задержание “Волги”, снова никакой реакции…»

— Где ты все это откопал? — спросил Виктор Сергеевич.

— А вот еще одна картинка, почти «окаянные дни», — не слушая его, продолжал Ухналев.

«В кабинете председателя расположился Бакатин. Он объявил “демонтаж коммунистического монстра КГБ”. По коридорам Лубянки бегают какие-то неопрятные юнцы с “демросовскими” значками, расхаживают какие-то “проверяющие”, “инспекторы”, члены каких-то “комиссий”. Бродят бывшие диссиденты. Уже прошел слух, что американцам сдают всю “прослушку” их посольства. И вот два полковника схлестнулись в одном кабинете. Один хочет идти к Бакатину и передать материалы по одной из систем, не попавшей в упомянутый список. Другой называет его цэрэушником и сволочью, и отказывается отдать своему соседу-начальнику техническое описание. Первый матерится и рычит: “Это единственный способ уцелеть в грядущей чистке, а у меня двое детей и ни квартиры, ни машины…”

Второй запирается в туалете и сжигает бумаги, за что получает предупреждение о неполном служебном соответствии от первого…»

— Где ты все это взял? — снова спросил Виктор Сергеевич.

— Собрал, — ответил Ухналев. — У меня есть и статистика потерь личного состава по состоянию на 1991 год.

— Ты имеешь в виду, ухода?

— Да-да.

— Сегодня число офицеров, которые начинали службу до девяносто первого года, менее 40 %. Отсюда: вывод о преемственности ВЧК — КГБ — ФСБ не соответствует действительности. Это разные организации.

— Почему, разве у них изменились методы работы?

— У них изменился дух, мораль и ценностные ориентиры. При тех недостатках, которые существовали в КГБ, у него было ряд неоспоримых достоинств, главным из которых была реальная, а не декларативная нацеленность на одну основную задачу. Ей было подчинено все.

— И что это за задача?

— Обеспечение безопасности государства…

— Я был прав? — спросил Корбалевич, когда Михно на следующий день зашел к нему в кабинет. — У нас ничего нет?

— У нас есть все, а если вы позволите мне еще забежать к смежникам, которые работают с милицией, возможно, еще что-нибудь прибавится.

— Давай, — согласился Корбалевич.

Михно смотался к смежникам и явился на доклад к начальнику отдела.

— Итак, — сказал он, — ответить на вопрос, почему Каморкана избрала такую форму своего представительства, я не могу. Но зато могу совершенно точно сказать, что представительство существует уже девять месяцев. Недавно к полутора десяткам сотрудников добавились еще двое.

— Их установочные данные? — сказал Корбалевич.

Михно назвал, и Корбалевич удовлетворенно отметил, что один из них звался Эрдемиром.

— Есть ли среди сотрудников те, — спросил Корбалевич, — кто использует статус сотрудника представительства, как прикрытие?

Он задал этот вопрос скорее автоматически. Потому что должен был задать такой вопрос. Хотя и понимал, что у сотрудника не было времени, чтобы собрать сведения о поведении тех, кто использовал должность дипломатического сотрудника как прикрытие другой деятельности, разведывательной.

Но Михно, сделав паузу, продолжил:

— Признаков не так много, но я бы выдел двух последних в качестве возможных сотрудников вновь создаваемой резидентуры. Они более самостоятельны, чуть дистанцируются от других, более активны в недипломатических мероприятиях и, наоборот, весьма неохотно участвуют в мероприятиях дипломатических. Активно изучают город.

— Логично, — заметил Корбалевич. — А что говорят наши смежники?

— Смежники говорят, что каморканцы идут тем же путем, что и их коллеги из других представительств и посольств.

— То есть кроме изучения города они занимаются созданием условий для конспиративной работы?

— Да, в частности, они подыскивают конспиративные квартиры.

— Это общие наблюдения или данные смежников?

— У смежников есть свои люди в криминальной среде. Наши рыночные азербайджанцы живут некоей колонией. Все разводки у них в случае конфликтов осуществляет авторитет, я не знаю его настоящего имени, потому что на рынках его зовут Ахмет. Именно к нему обращаются за помощью как к единоверцу представители резидентур мусульманских государств. Он поручает своим людям помочь братьям, и те помогают.

— И чем подбор конспиративных квартир сотрудниками этих резидентур отличается от немусульманских стран?

— Ничем. Поскольку требования к конспиративным квартирам вытекают из возможностей технического съема информации в них. Следовательно, сразу отметаются первый и последний этажи. Отвергаются боковые и торцевые квартиры. Приветствуются подъезды с двумя выходами. Могу сказать, сколько платят хозяевам.

— Не надо.

— А далее все как у всех, хотя, собственно, иначе и быть не может. В квартире всегда находятся сотрудники или сотрудник из числа охраны представительства. За пять минут до прихода сотрудника резидентуры охранники покидают квартиру. Обратный вариант — в зависимости от обстановки. Но разведчик всегда дожидается охрану квартиры.

— Кто из двух указанных сотрудников руководитель звена?

— Сейчас мне трудно сказать точно, но если такая задача будет поставлена, я в течение недели вычислю резака[26].

— Считай, что такая задача тебе поставлена.

После ухода Михно Корбалевич пригласил к себе Гольцева. Тот пришел с подготовленным для Москвы запросом.