Глава 42,

в которой герой имеет возможность сравнить красоту земную и небесную

Путь до родового владения Свартхёвди Медвежонка занимал больше двух суток. Верхом. Я уже знал, что настоящий викинг на марш-броске ничуть не уступает лошади. Но мы же не на марш-броске. Так что я арендовал лошадок: мелких (такая уж тут порода), но неприхотливых и выносливых. К ним полагалась сбруя. Хавчик настоял, чтобы на ее тюнинге я не экономил.

Заботливый трэль тщательно следил за моим внешним видом. Я не спорил. В этом был определенный смысл. В стране, где все всех знают, чужих не жалуют. Но респектабельный вид заметно повышает статус.

Автомагистралей на Сёлунде еще не построили. Грунтовая дорога петляла и прыгала, как пьяный заяц. Вдобавок погода была скверная: два дня лил дождь. Земля раскисла, копыта лошадок скользили и хлюпали… Словом, к месту второго ночлега – дому одного из родичей Свартхёвди (они, похоже, тут все – родичи) мы добрались по уши в грязи. Вот уж я радовался, что взял с собой Хавчика. Он и лошадок чистил, и барахло наше сушил.

О пропитании заботиться не приходилось. Мы были гостями, так что нас не только кормили, но и в дорогу собирали перекусить. Правда, обычай требовал в ответ подносить подарки, но с этим разбирался Свартхёвди. Медвежонок нравился мне все больше и больше. Несмотря на молодость (на вид парню было около двадцати), он уже лет пять провел в виках, помнил массу полезных сведений, сам был отнюдь не дурак, и с чувством юмора – все хорошо. В палубной табели о рангах он стоял выше меня, потому что уже пару лет был полноправным хускарлом, но относился ко мне с уважением, пальцы не гнул. Общаться с ним было легко и приятно. Я травил анекдоты (переложенные на местные реалии), а он развлекал меня всякими историями о богах, героях и прочих тружениках меча и топора.

На третий день погода резко улучшилась. Выглянуло солнышко. Обрадованный Хавчик тщательно расчесал гриву моей лошадки, вплел в нее цветные ленточки и до блеска надраил все бляшки и висюльки.

Я покосился на Свартхёвди: как он отнесется к превращению лошади в новогоднюю елку? Медвежонок одобрительно кивнул, и я успокоился.

Наследственные земли рода Свартхёвди (восемь поколений предков, причем парень мог не только назвать каждого поименно, но и заслуги перечислить) начались километра за три от основного поместья. Преимущественно это были луга и сжатые поля. Дорога постепенно спускалась вниз, к морю, где я разглядел не меньше дюжины лодок: рыбаки спешили воспользоваться хорошей погодой.

Вкусно пахло скошенной травой. До унавоживания полей люди еще не додумались.

Наконец показалась господская усадьба.

Нас уже ждали.

– Матушка моя, – представил Свартхёвди, – Рунгерд, дочь Ормульфа Хальфдана. – А это, мама, Ульф Черноголовый, дренг Хрёрека-секонунга и истинный ясень бури мечей!

Я пропустил поэтичный комплимент мимо ушей. Честно признаться, я его даже не осознал. Матушка Свартхёвди произвела на меня убойное впечатление.

Госпожа Рунгерд оказалась весьма молода (не вид не больше тридцати), высока, стройна и величава. Одета богато, но без излишней роскоши. Лицо властное, строгое, я бы даже сказал – утонченно-строгое. И красивое: глаза – прозрачной голубизны, кожа бледная-бледная, губы – две тонкие ниточки. Сходства со Свартхёвди – никакого. У того – квадратная ряха кирпичного цвета. Вместо подбородка – булыжник, поросший жесткой щетиной, глаза – смотровые щели, нос – картошкой. Словом, настоящий мужик! Сразу видно: могучий и надежный, всегда готовый прийти на помощь другу, а врага распустить на мясные палочки.

С точки зрения любой местной девушки, Свартхёвди – писаный красавец. Особенно в сравнении со мной.

Но рядом с собственной матерью он выглядел… ну примерно как шофер-телохранитель рядом с королевой. Впрочем, это мое субъективное мнение.

У меня сразу закралась мысль: а не приемный ли он сын? Тем более госпожа Рунгерд выглядела довольно молодо.

Спрашивать, так ли это, я, как вы можете догадаться, не стал.

Зато впервые задумался о значении названных имен.

«Хальфдан» переводилось как Полудан, то есть Полудатчанин. Популярное местное имя. Но тут это было не имя, а прозвище. А вот имя занятное: Ормульф… Орм – это змей. Ульф – это понятно, волк. Причем волк – это, как я понимаю, хорошо. Зверь Одина. А змей – это плохо. Нет, не плохо, скорее страшно. В местных мифах упоминается Мировой Змей, он же – Ёрмунганд, «посох великана». Как раз вчера Свартхёвди поведал мне, что во время Рагнарёка этот гад отравит хорошего парня Тора. Правда, уже после того, как Молотобоец отмахнет ему голову. Словом, змей – это чужой. А волк – наш. Интересный гибрид получается.

Еще занятнее имя самой «королевы» – Рунгерд. Рун – означает «тайна». Или нечто спрятанное. Или собственно руна – значок скандинавской письменности и сакральный инструмент для гадания и организации разного рода колдовских акций. Герд – это защита. Например, ограда или укрепление.

Интер-ресное имечко!

Размышляя так, я совершенно неприлично пялился на матушку Рунгерд.

– Похоже, твой дружок влюбился в бедную вдову, – чуть усмехнувшись, заметила Рунгерд.

Я моментально смутился, а Свартхёвди заржал и гулко хлопнул меня по спине.

– Ты попался, Черноголовый! Добро пожаловать в хирд матушкиных женихов!

– Большой хирд-то? – поинтересовался я с не очень естественной улыбкой.

– На две дюжины румов хватит! И клянусь волосами Ньерда, это будет очень ходкий драккар! – Лапа Свартхёвди дружески легла на мое плечо. – Матушка, нам бы пива с дороги.

– Пива? – Кристальной голубизны глазищи глядели на меня… Нет, не «на», а как-то – сквозь… Будто я был прозрачным, а у меня за спиной находилось что-то исключительно интересное.

Еще одна пауза. На этот раз – не по моей вине. Долгая пауза…

Я забеспокоился. Было бы обидно, если бы такая потрясающая женщина оказалась малость с приветом.

– Не знаю, не знаю… – задумчиво проговорила матушка Свартхёвди, продолжая высматривать что-то сквозь мое бренное тело, – …стоит ли подносить пиво твоему спутнику…

Свартхёвди моментально убрал руку с моего плеча, а я насторожился.

Неужели я опять нарушил какое-нибудь местное табу?

– Давненько я не видела на ком-то столь явных знаков принадлежности к миру духов, – произнесла дочь Змееволка Полудатчанина. – Но ты ведь человек, Ульф Черноголовый? Как зовут твоего отца? – Пронзительный взгляд «королевы» впился теперь уже в меня.

– Его имя ничего тебе не скажет, госпожа, – сказал я осторожно, выгадывая время.

До сих пор подобного вопроса