Гравилет немного снизился и теперь летел над долиной, с двух сторон которой возвышались многокилометровые горы.

– Мы, значит, высадимся в самом глубоком месте планеты?

– Нет. Это всего лишь самое глубокое место материка, но никак не планеты. «Океан» намного глубже.

– Эм-м-м… Океан? Касс рассказывал только о «морях».

– Смотри. Чоданга, по сути, трехъярусная. Высокие скальные плато называются «островами». Ниже – «моря». А еще ниже – основная поверхность планеты. На самом деле «моря» – это огромные возвышения над поверхностью Чоданги высотой в восемь-десять километров. И из этих возвышений поднимаются высокие скальные плато – «острова». Так, например, наша колония находится на высоте двадцать три километра над нулевой отметкой.

– А что там, в самом низу?

– Там высокое давление, высокая влажность, жара, еще один облачный слой, вечный туман. Там темно даже днем, прямая видимость – метров пятьдесят. Еще есть моря – настоящие, с водой, а не условные. Это – неизведанное место, вся Чоданга, если на то пошло, практически не изучена. И – на дне есть живые существа, по сравнению с которыми земной слон – как кот по сравнению с тобой.

Уже в конце полета они прошли на малой высоте над равниной, по которой величественно шло стадо здоровенных шестиногих колобков: крупный, почти со слона ростом, но гораздо более массивный вожак и несколько животных помельче. Стайка малышни резво носилась между старшими. На гравилет никто из шестиногов внимания не обратил вообще.

– Они привыкли? – полюбопытствовал Леонид.

– Нет, шестиноги попросту никого не боятся, на них крайне редко кто-либо охотится.

– Они не выглядят опасными.

– Именно что не выглядят. Совершенно безобидные существа, если только не напасть на них. Взрослые особи питаются зеленью, которую трескают нередко вместе с ветками, а то и съедают деревья целиком. Их желудочные ферменты – очень едкие и токсичные вещества. Встречая хищника, который мог бы напасть на детеныша, шестиног отрыгивает часть съеденного, и даже если не попадет во врага – дикая вонь отбивает нюх надолго. В качестве крайней меры раненый или схваченный шестиног, как взрослый, так и малыш, специальными мышцами рвет свои внутренние органы, смешивая несколько секреций с желудочным соком, и взрывается. В прямом смысле, с огнем, грохотом и ударной волной. В качестве поражающих элементов – все тот же желудочный сок, притом кипящий.

– Странный метод защиты, – заметил Леонид. – Я всегда полагал, что смысл самообороны заключается прежде всего в том, чтобы пережить нападение.

– С точки зрения отдельного индивида – да. Но если говорить о видовой вражде – математика иная. На каждого хищника всегда приходится много жертв, и потому для травоядного вида размен «один к одному» является выигрышной стратегией. Итог – шестиноги врагов практически не имеют. Хищники, которые могли бы представлять для них угрозу, либо держатся подальше, либо попросту уничтожаются. Точно так же, заметь, ведут себя и люди. Танк, на который твой дед разменял свою жизнь, имел большее значение, чем один человек, не так ли?

Наемник кивнул:

– Да, действительно. Хотя я бы не стал проводить параллели – мой дед не математикой руководствовался.

– Кстати, я об этом тоже хотела спросить, – сказала Лаш, – зачем бросаться под танк, если можно бросить гранату?

Леонид пожал плечами:

– Я не знаю всех подробностей, только то, что рассказал очевидец. Во время боя выводили полевой госпиталь. Враг наступал, и когда раненых и персонал собрались эвакуировать глубже в тыл, внезапно появились немецкие танки. Дед был в охранении, и когда начался ад кромешный, пытался увести оврагами нескольких медсестричек и группу раненых. Их заметили, погнались двумя танками. У деда была связка противотанковых гранат, но уничтожить ими танк можно было только при условии, что гранаты взорвутся под танком, днище у него – самое тонкое. Он вначале сумел увести оба танка за собой, но потом уже некуда ему было деваться. Группе он приказал разделиться на две части и уходить разными путями. Дед должен был уничтожить танк наверняка: если танк останется только один, хотя бы половина спасется. Да и потом – даже если бы он выжил, уничтожив танк, куда от второго деться посреди поля? Канава не вариант, там раненые сидели, он привел бы врага прямо к их укрытию. А вообще, это легко – сидеть сейчас и обсуждать, что да как. У деда были секунды на принятие решения, от которого зависели жизни многих, – и я горжусь тем, какое он принял. В итоге когда первый танк взлетел на воздух – от взрыва гранат сдетонировала боеукладка, второй испугался и дал задний. Дед спас всех, получил орден посмертно. А один из тех раненых после войны нашел бабушку и отца, он-то и рассказал о последнем бое деда.

В это время включилась внутренняя связь.

– Расчетное время прибытия – две минуты, – сообщил «Лихач», – готовимся к посадке.

* * *

Лагерь разбили на опушке, в ста метрах от ближайших деревьев. «Разбили лагерь», в общем-то, сказано слишком громко: просто посадили гравилеты, да и все. Тот, кто путешествует в собственном же доме, в чем-то еще не нуждается. В качестве меры предосторожности андроиды под чутким руководством Леонида, старательно изображавшего полное понимание процедуры и видимость активного управления персоналом, установили защитный периметр: два десятка двухметровых треножников-детекторов и шесть установок-репеллентов. Каждый такой агрегат содержал в себе как дополнительные системы обнаружения, так и целый спектр оборонительного оснащения: дымовые ракеты, яркие фейерверки, мощный прожектор, звуковую сирену, ультразвуковой свисток и голографический проектор. Все эти средства позволяли практически гарантированно отвадить от лагеря любую живность: даже безмозглый садовник и неприкасаемый шестиногий колобок боятся, по крайней мере, огня.

Примерно в полукилометре от лагеря над лесом возвышалась самая что ни на есть натуральная пирамида, только с восемью сторонами вместо привычных четырех, вся увитая зеленью вроде ползучего плюща. Такие пирамиды, по словам археологов, разбросаны в достаточном числе по всем возвышенностям.

– Их строители – очень примитивные существа, – пояснил Тарта, – исчезнувшие много тысяч лет назад. О них мы знаем предельно мало: только найденные скелеты и грубые орудия. Они умели строить из камня, но если следов других построек не сохранилось, то ритуальные пирамиды – вот они.

– А что вы там говорили о следах еще более древней цивилизации?

– О, вот тут самое интересное. Пирамиды строились не где попало, а в местах присутствия следов той самой более древней расы. Дело в том, что образования искусственного происхождения обнаружены не только на «материках», но и в самом низу, и даже на дне реальных океанов, кроме того, следы строительства обнаруживали под землей шахтерские дроиды. Причем те, которые на дне, по своей структуре сложнее. Особенность Чоданги в том, что на ней теоретически могло возникнуть два разумных вида. Причем не исключено, что одни поклонялись другим.