индивидуальность, составили ядро нейронных сетей в моём мозгу, фундамент того, кем я есть. – Стеклянный снова помолчал. – Я тысячелетиями ломал голову над тем, почему я веду себя так, а не иначе, почему я мучаю себя неприятными мыслями, почему я беру на себя роль строителя мостов и миротворца, почему скрываю свои чувства. И ты объяснил мне: когда-то, давным-давно, я был несчастным ребёнком, средним сыном со склонностью к стоицизму. В моём прошлом существовал горизонт, изгиб, за который я был не в состоянии заглянуть. Ты убрал его. То, что ты мне дал, не имеет цены. – Стеклянный помолчал и продолжил более непринуждённым тоном: – Благодарю тебя от всего моего неограниченно регенерирующегося сердца.

Кейт засмеялся, как скулящий тюлень, и другой Кейт засмеялся, как хрустальные бубенцы, а потом они оба смеялись над звуками, которые издавал другой.

– Боюсь, тебе пора домой, – сказал Стеклянный.

Кейт кивнул.

Стеклянный немного помолчал и продолжил:

– Я не стану давать тебе советов, Кейт. Это не моё дело, и, кроме того, между нами десять миллиардов лет. Во многих отношениях мы совершенно разные люди. Что правильно для меня, может быть неправильно для тебя. Однако я перед тобой в долгу – за то, что ты мне дал, я в неоплатном долгу, и поэтому хотел бы взамен дать тебе один совет.

Кейт слегка склонил голову, ожидая продолжения.

Стеклянный развёл своими прозрачными руками.

– Я наблюдал подъёмы и спады человеческой сексуальной морали в течение целых эпох, Кейт. Я видел секс свободный и естественный, как улыбка, и видел, как его огораживали от всех, охраняли так, как будто он был драгоценнее, чем мир. Я знал людей, что миллиарды лет хранили целибат, и знал других, сменивших миллионы партнёров. Я видел секс между представителями различных видов одного мира и между продуктами эволюции разных миров. Некоторые мои знакомые полностью удалили себе гениталии, чтобы избавиться от проблемы секса. Другие стали истинными гермафродитами, способными заниматься сексом и зачинать потомство с самими собой. Кто-то до сих пор меняет пол – у меня есть друг, который делает это каждую тысячу лет, как часы. Были времена, когда человечество признавало и гомосексуализм, и гетеросексуализм, и инцест, и одновременные отношения со многими партнёрами, и проституцию, и садомазохизм, и были эпохи, когда всего этого сторонились. Я видел брачные контракты с фиксированной датой окончания, и видел браки, что длились пять миллиардов лет. И ты, мой друг, будешь жить так же долго и тоже всё это увидишь. Но во все времена была одна константа для порядочных людей, таких как ты и я, – если ты делаешь больно тому, кто тебе небезразличен, то ты чувствуешь вину.

Стеклянный склонил голову.

– Я не помню Клариссу. Вообще не помню. Не имею ни малейшего понятия, что с ней стало. Если она тоже стала бессмертной, то, вероятно, она жива до сих пор и, возможно, я могу её найти. За эти годы я любил тысячи других людей; жалкое число, по мнению некоторых, но мне хватало. Но нет никаких сомнений в том, что Рисса, должно быть, была для нас очень, очень особенной; это очевидно по тому, как ты о ней говоришь.

Стеклянный замолчал, и Кейту на мгновение показалось, что его глаза, неразличимые на гладком прозрачном эллипсоиде его головы, ищут его взгляд, ищут истину в его взгляде.

– Я вижу тебя насквозь, Кейт. Помнишь, когда ты мне начал говорить «пропустим, сменим тему»? Мне было очевидно, что именно ты пытаешься скрыть, какие именно мысли и желания. – Секундная пауза. – Не делай ей больно, Кейт. Этим ты лишь сделаешь больно себе.

– Это ваш совет? – спросил Кейт.

Стеклянный слегка приподнял плечи.

– Да, это он.

Кейт некоторое время молчал.

– Как я им воспользуюсь? Вы сказали, что я забуду о нашей встрече.

– Эту мысль я не трону. У тебя действительно не останется никаких воспоминаний обо мне, тебе будет казаться, что эта мысль просто пришла тебе в голову – что она твоя собственная. Что в определённом смысле так и есть.

Кейт некоторое время раздумывал над каким-нибудь достойным ответом. Но потом сказал просто:

– Спасибо.

Стеклянный кивнул. А потом с грустью в голосе сказал:

– Тебе пора возвращаться.

Возник неловкий момент, когда они просто стояли и смотрели друг на друга. Кейт начал было протягивать руку, но тут же опустил её. Потом, после секундного колебания, шагнул вперёд и обнял Стеклянного. К его изумлению, прозрачный человек на ощупь был тёплый и мягкий. Объятие длилось всего несколько секунд.

– Может, мы ещё увидимся? – сказал Кейт, отступая назад. – Если вам вдруг захочется рвануть в двадцать первый век и нагрянуть в гости…

– Возможно, я действительно это сделаю. Мы тут как раз собираемся начать один очень-очень большой проект. В самом начале я сказал тебе, что на карту поставлена судьба Вселенной, и я – имея в виду и тебя, разумеется, – должен сыграть в этом ключевую роль. Я забросил социологию целые эпохи назад. Как ты можешь догадаться, я сменил тысячи профессий, и сейчас я нечто вроде физика. Моя новая работа потребует путешествия в прошлое.

– Только, ради бога, не забудьте наше полное имя, – сказал Кейт. – Я числюсь в справочнике Содружества, но вы меня никогда не найдёте снова, если забудете имя.

– Не забуду, – ответил Стеклянный. – В этот раз, обещаю, я не забуду ни тебя, ни ту часть моего прошлого, которой ты со мной поделился. – Он помолчал. – Прощай, друг.

Имитация леса вместе с неподвижным солнцем, дневной луной и четырёхлистным клеверищем растаяла, открывая кубическую внутренность причального ангара. Кейт зашагал к своему челноку.

Стеклянный по-прежнему неподвижно стоял посреди ангара, когда он открылся в вакуум. Снова магия – ему не нужен был скафандр. Кейт нажал кнопку, и его челнок двинулся в пространство; шестипалая розовая туманность, бывшая когда-то Солнцем, пятнала небо по левому борту, а небесно-голубой дракон пропадал из поля зрения за кормой. Кейт подвёл челнок к невидимой точке стяжки, и когда произошёл контакт, почувствовал слабый зуд внутри черепа. Он только что думал о чем-то… о чём-то таком…

О чём бы он ни думал, мысль была упущена безвозвратно.

Ну да ладно. Кольцо излучения Содерстрёма прокатилось через челнок от носа до кормы, небеса заполнили знакомые созвездия Тау Кита, станция Гранд-Централ виднелась неподалёку с правой стороны, выглядев непривычно в свете недавно появившегося в системе красного карлика.

Как и каждый раз по прибытии на Тау Кита Кейт потратил секунду, чтобы отыскать на небе созвездие Волопаса и найти в нём Солнце. Всегда приятно убедиться, что старушка ещё