А затем были торопливые поцелуи на заднем сиденье такси. Бесстыдные пальцы, ласкающие сквозь одежду. Ключ, не хотевший попадать в скважину. Вжик молнии, и платье, спадающее на пол. Ноги, запутавшиеся в чужих брюках. Дрожь от прикосновений там, где еще недавно было белье. Два обнаженных тела, обрушившихся в постель. Общее дыхание слившихся губ, которые затем расцепились и поползли отдельными дорожками. И каждый стремился дарить больше, чем получал сам. Путь нежных губ был сладостным и долгим. Соски коньячного цвета, прикосновение к которым пьянило не меньше, чем благородный напиток, сменялись бархатом живота. А еще ниже белел треугольник незагорелой кожи, он звал ароматом плоти, распалившим пожар возбуждения до немыслимого накала. И только нарастающий стон матраса, заглушенный женским выкриком и мужским рычанием, успокоил на время шквал страсти.

А вскоре всё повторилось. Иначе, но не менее приятно.

Безумная ночь все обещания воплотила в реальность.

Они уснули пустые от любви.

Утром Тихон Заколов не мог вспомнить, когда и как из их компании исчез Олег Григорьев. Поначалу лейтенант бодрился и пытался рассказывать про долгую беседу в особом отделе. Кажется, комитетчики оценили его роль в разоблачении шпиона Линько и даже хвалили за бдительность и смелость. Лейтенант настойчиво повторял лестные слова о себе и пытался разглядеть в голубых глазах Ларисы заинтересованность. Но сила взаимного притяжения между Заколовым и Трушиной была столь велика, что вокруг них образовалось невидимое непроницаемое облако, которое не позволяло вклиниться посторонним. Защитное поле выплеснувшихся чувств отталкивало любое инородное воздействие. Лейтенант еще некоторое время мелькал на периферии зрения, но затем растворился в мутном тумане избыточного мира, совершенно не нужного в тот момент влюбленным.

Заколов зашел в ванную, оперся о стену по бокам зеркала, повертел шеей. Щеки и грудь сохранили смазанные следы губной помады. Он вяло провел по ним рукой и полез под душ. Включая кран, он заметил на кончиках пальцев красные разводы. Тихон усмехнулся, вчера его пальцы тоже были в губной помаде. Удар холодной воды из рожка мгновенно привел его в чувство.

Вчера утром на столбе метка была совсем свежая! Тот, кто ее ставил, еще не знал о гибели агента и мог заложить для него новую инструкцию. Если это была Мареева, то тайник должен остаться нетронутым! Где он может быть? Тихон припомнил слова Линько: пляж, камушек.

Неожиданная догадка обожгла своей очевидностью. Тихон выбрался из душа и быстро вытерся. Вернувшись в комнату, он обнаружил, что кроме концертного фрака, который выторговал на прокат у музыканта, другой одежды он не имеет.

Под одеялом зашевелилась Лариса, раскинула руки, томно прогнулась

– Опять убегаешь? – с укором сказала она.

Он наклонился, ткнулся носом в ее волосы, втянул аромат вчерашних духов.

– Любимая моя…

– Наконец-то первый раз в нормальной обстановке.

Теплые ладошки легли на его плечи. Тихон вспомнил о метке на столбе, снял одну из ладошек, поцеловал ее.

– Лариса, ты не могла бы сходить к дежурной и спросить: не предавали пакет для твоего номера?

– Какой пакет?

– Там одежда.

– Какая еще одежда?

– Моя, прежняя. Не могу же я во фраке на зарядку.

– Неугомонный ты мой. Зарядки, разрядки. – Сонная девичья фигура села на край кровати. – Дай халат… В ванной, на крючке.

Лариса попыталась расчесать пальцами непокорную шевелюру, но сразу оставила это бесперспективное занятие. Ее ножки скользнули в мягкие тапочки, тело юркнуло в принесенный халат. Девушка зевнула и вышла в коридор. Пока ее не было, Тихон с любопытством рассматривал на трюмо актерские штучки для необычного грима. Помимо пресловутой родинки, которую Лариса уже использовала, здесь были масса других интересных вещей.

Вернулась Трушина в номер окончательно проснувшейся. Голубые глаза метали нешуточные искры.

– Держи свои шмотки! – она кинула Тихону большой пакет. – И велосипед твой давно тебя дожидается!

– Спасибо, – Заколов принялся торопливо одеваться. Как много удобств приносят малые деньги, лишняя десятка – и всё доставлено в лучшем виде.

Он старался не обращать внимания на недовольный вид девушки. Лариса стояла посреди комнаты, грозно подперев руки в бока.

– Ты когда договорился на счет одежды? Почему ее принесли в мою гостиницу?

– Какая разница.

– Нет, ты ответь! Я что-то не помню, чтобы ты отходил от меня в ресторане. Ты разговаривал только со мной.

– Это логично.

– Значит, ты договорился обо всем еще до того, как я там появилась!

– У тебя потрясающее логическое мышление.

– Заколов, ты – чудовище! – Она всплеснула руки. – Это же надо! Я поругалась с ним и шла в ресторан с Олегом, а он уже знал, что переночует здесь, в моем номере!

– Лариса, ты о чем-то жалеешь?

– Это… Твоя наглость не укладывается ни в какие границы!

– Твое обаяние тоже.

– Ты манипулировал мной. Ты рассчитывал на внешний эффект! Ты использовал мою слабость к прекрасному! – Девушка беспомощно била сжатыми кулачками по крепкой груди Тихона. – Ты был похож… на расфуфыренного индюка!

– Который обхаживал самую восхитительную в мире индюшку.

– Я – индюшка? Ну, знаешь…

Тихон крепко сжал бьющуюся в приступе гнева девушку и с улыбкой ждал, пока она успокоится. Лариса подергалась и притихла, уткнувшись носом в его плечо.

– Ты еще скажи, что с первого взгляда в самолете знал, что я упаду в твои объятья.

– Нет. В самолете меня выбрала ты. Я потом еще долго сопротивлялся твоим колдовским чарам.

– Тоже мне, неприступная крепость.

– Лариса, ты всегда управляла моим поведением. Я прошел твое испытание ревностью?

– На отлично…

Тихон частыми поцелуями осыпал лицо девушки и решительно отстранился.

– Мне пора.

– Бросаешь?

– Только до вечера.

– Бросаешь, – угрюмо кивнула девушка. – Купаться в озере мне надоело. Поеду с папой.

– Береги его.

– Его и так берегут. Всё время с охранниками ходит. Вот попрошу, и к тебе парочку приставят. И будут сообщать мне о каждом твоем шаге.

– Круглосуточно?

– Конечно.

– Значит, по ночам мы будем запирать их в ванной.

– Фу, ты какой!

– Я побежал.

Заколов хлопнул дверью, пробежал по коридору и подмигнул знакомой дежурной. Еще два дня назад он позвонил ей по телефону и генеральским голосом предупредил, что ни в коем случае нельзя беспокоить дочь академика Трушина в ее номере. Крашеная блондинка проводила суетливого студента обиженным взглядом. Что ни говори, а бравые офицеры гораздо надежнее, решила она.