зрители не жалели ни рук, ни ног чтобы подбодрить выступающих, и когда вышел я, волнение только усилилось. Я поднял руки над собой и стал хлопать, обращаясь к трибунам, благодаря за такую встречу. Тут же телевизионные камеры, которых тут было во множестве подъехали ко мне, чтобы заснять это. Насколько я помнил именно Олимпиада в Мексике впервые транслировалась на весь мир в цветной картинке, кроме Советского Союза и её тогда посмотрели полмиллиарда человек.

Заняв свою дорожку, я приготовился. Отсчёт, выстрел — подняли меня, и я увидел, как американец слева лучше ушёл со старта, а я сделав три шага запнулся и тут же вперёд меня ушли ещё несколько спортсменов. Желание победить подстегнуло и злость на досадный промах на старте, заставили меня едва ли не пролететь последнюю треть дистанции, даже не зная, кто из нас стал первым.

— Ivan Dobryashov — 10.09

— Lennox Miller — 10.11

— Jim Hines — 10.14

Показало табло результаты электронного секундомера.

Самым расстроенным из всех, даже больше чем те, кто не прошёл квалификацию, оказался американец, финишировавший третьим. Он зло посматривал в мою сторону, что-то буркнув невнятное, а вот ямайский бегун подошёл и пожал руку, поздравив в победе в забеге. Я пожелал ему успеха в полуфинале завтра и нас снова повели сдавать допинг-тесты.

Вернувшись после слива кровушки и мочи в раздевалку, я узнал, что Владислав к сожалению, в полуфиналы не попал, в забеге он показал хорошее время, но недостаточное, чтобы пройти дальше. Поэтому из всех советских спринтеров на стометровке, завтра буду выступать только я один. Коробков подошёл, сухо поздравил меня, Петрова была более эмоциональна, обняв и пожелав удачи завтра, а на сегодня соревнования для меня были закончены. Приняв душ и переодевшись, я надел протянутую Леной куртку, лёгкую шапочку и пошёл вслед за довольным Кузнецовым. Когда мы сели в автобус, он тихо мне сказал.

— Как человек ты Ваня конечно не подарок, но чего не отнять, бегаешь ты и правда здорово. Снова свой мировой рекорд побил назло американцам!

— Ну вот Сергей Ильич, а вы всё Ваня-то, Ваня сё, — улыбнулся я ему.

Он рассмеялся, и похлопал меня по плечу.

Мы добрались до Олимпийской деревни и сразу пошли к большой доске, где отмечались все самые свежие результаты на текущий момент. Судя по зачёркнутым фамилиям, сегодняшний день для советской команды не был хорошим, это подтверждали и лица спортсменов, возвращающихся со стадиона. Особенно расстроенными выглядели девушки-спринтеры, не прошедшие даже квалификацию на 100 метров.

— Денис, я под холодный душ, потом нужна будет твоя помощь.

— Но Иван, мы планировали с Леной сходить в кино, соревнования ведь закончены на сегодня, — растерянно сказал он.

— Закончишь работу и иди куда хочешь.

Он скрипнул зубами, но промолчал.

Через час я его отпустил, и он мигом растворился с моего поля зрения.

В дверь квартиры постучали.

— Открыто!

Ко мне осторожно заглянула Зоя Евсеевна Петрова, но увидев, что я одет, зашла уже спокойней.

— Иван, сегодня будет брифинг для прессы, в том числе иностранной, Гавриил Витальевич попросил тебя спуститься в семь часов.

— Хорошо, — кивнул я, не поднимаясь с кровати тренера, куда я завалился после массажа. Поскольку лень было идти в свою комнату.

Она хотела выйти, но вместо этого закрыла дверь и подошла ко мне, сев рядом.

— Вань, ну веди себя как человек, — она просительно на меня посмотрела, — все люди, как люди, один ты словно бирюк какой. Девочки ко мне даже подходили, спрашивали не мог бы ты показать им что-то из своих навыков, поскольку сами к тебе боятся подойти.

— Я вроде бы никого ещё не успел съесть, — хмыкнул я.

— Да, но ведёшь себя так, словно собираешься, — она покачала головой, — я понимаю у тебя неприятностей дома полно, но мы сейчас далеко, можешь хотя бы на чуть-чуть быть не таким говнюком?

— Ладно если хотят, вечером могут прийти на мою тренировку, — нехотя согласился я, — обещаю вести себя прилично.

— Вот и молодец, — улыбнулась она, похлопав меня по руке, — завтра за тебя будем не только мы болеть, а вся страна. Будет разыгран первый комплект медалей этой Олимпиады и мир узнает первого олимпийца 1968 года.

— Спасибо Зоя Евсеевна, — поблагодарил её я, — за поддержку.

— Тогда не забудь в семь брифинг, в девять мы будем ждать тебя на твоём обычном месте.

— Договорились.

Едва она вышла, как внутрь вернулась Лена, злая и раздражённая судя по виду. Она сначала зашла к себе, потом в ванную, потом снова к себе и наконец вышла ко мне.

— Ну почему вы мужики, все такие козлы?! — заявила она мне.

Листая газеты, я не обратил на этот демарш никакого внимания.

— Иван?!

Я опустил газету, посмотрев на неё.

— Какого ответа ты от меня ждёшь?

— Хотя бы выслушать можешь?

— Нет, я не твой психотерапевт, — я снова поднял газету.

Злая девушка сделала два шага и дёрнула её на себя, оторвав кусок.

— Хорошо, что ты хочешь? — поняв, что отдохнуть не удастся, я раздражённо посмотрел на неё.

— Денис! Достал меня уже!

— Думаю об этом нужно было думать, когда вы ворковали в аэропорту на родине, а не сейчас. Тогда можно было это изменить, почему ты этого не сделала?

— Я думала он более профессиональный, сможет держать себя в руках, мы всё же не развлекаться поехали вместе.

— Ну, а я считаю, что не мужики козлы, а нужно было проявить характер и решить этот вопрос до того, как он вызрел и расцвёл буйным цветом.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, я — плохая, вы — хорошие, но что делать с Денисом? Его настойчивость переходит все границы, сегодня он пытался лапать меня в кино.

— Я решу этот вопрос, — поднявшись с кровати, прошёл мимо неё и отправился искать руководителя группы, ответственного за нас. Он нашёлся среди мужчин, внизу в клубе, распекающих их за аморальное поведение.

— Товарищ Денисов можно вас на пару слов? — обратился я к нему спасая грустных парней.

Комитетчик удивлённо на меня посмотрел, но погрозив спортсменам, что ещё с ними не закончил, отошёл со мной в сторону.

— Слушаю вас товарищ Добряшов.

— Товарищ Денисов довожу до вашего сведения, что мой диетолог грубо нарушает режим спортивных соревнований, отказывается подчиняться моим законным требованиям и вносит разлад в команду, что может пагубно повлиять на мои выступления.

— Да? — глаза комитетчика загорелись от предвкушения, — а письменно вы это сможете изложить?

— А вы сможете уже сегодня отправить её обратно, чтобы, узнав о моей жалобе она не попросила политического убежища