Немалое время было отдано рассказу о задачах, стоящих перед сообществом ведьм. В общем, конечно, ничего конкретного об участниках, никаких громких имен. Только стремление к высшей справедливости. Как-то: искоренение зла в виде грабежа, войн, несправедливого перераспределения народного добра, стяжательства, взяточничества, правовой несправедливости.

Финальные вопросы прозвучали так:

– Ты с нами? Или желаешь доживать жизнь, как прежде?

Видно было, что Демидов глубоко проникся после такого общения. Да и посматривал, чуть ли не постоянно на то место, где время от времени демонстрировали кого-то из фантомов, и тот с ходу вставлял несколько фраз в ведущуюся беседу. Будучи практиком, Сергей сразу вычленил самое главное:

– То есть рычаги воздействия у вас имеются? Те же самые существа, которых некто может переносить с места на место, минуя любые преграды?

– Совершенно верно. – Зариша не только подтвердила, но и добавила: – Кстати, если ты откажешься от сотрудничества с нами, мы твой ожог все равно вылечим.

– Без всяких дополнительных условий?

– Нет, одно все-таки есть: ты забудешь об этой нашей встрече навсегда. И обо всем, что я тебе сказала.

– В таком случае заявляю: я бы согласился на полное сотрудничество с вами, даже при отсутствии какого-либо лечения. Совокупность плюсов за право прикоснуться к великой тайне – легко перевешивает жалкий минус остаться уродом. Да и привык я к своей внешности…

Веддана на это рассмеялась:

– А я так ее вообще не замечаю! Для меня важнее твой внутренний мир, а не бренная оболочка.

– Ну да, тебе хорошо так говорить, – посмеивался и Демидов, расслабленно откинувшийся на спинку кресла. – Когда сама такая симпатяжка… – и вдруг, совершенно неожиданно предложил: – А вот поцеловаться со мной смогла бы без отвращения?

Вначале Зариша ткнула в собеседника указательным пальцем и предупредила:

– Помолчи минутку! – затем снизошла к объяснениям: – Сомнений у меня нет, твой ожог мне не мешает. Только вот у меня имеется жених, и я сейчас выясняю по внутренней связи через нашего… хм, оператора, как он отнесется к такой вот фривольности.

Повисла пауза, которую Сергей прервал, не выдержав неизвестности:

– А твой жених молодой? Красивый?

– Да как тебе сказать… Ему уже девяносто пятый год… Я и сама родилась в одна тысяча девятьсот двадцать первом. То есть мой ухажер еще и на несколько лет меня моложе. Зато колдун редкой силы… И выглядит моложе своих лет.

Стоило видеть, как вытянулось лицо Демидова после таких откровений. Да и челюсть у него непроизвольно отвисла.

– Ага, разрешение я получила, – продолжила тем временем Зариша. – Хоть и со скандалом. Но теперь ты-то сам готов со мной поцеловаться?

После чего встала и демонстративно раскрыла свои объятия. Весь ее вид говорил: я-то готова! А вот Сергей Петрович попытался увильнуть:

– Мадемуазель! Прошу прощения за наглость и хамство. Это я просто для проверки спросил. Считайте, что я и так весь ваш, с потрохами.

Но теперь напряглась Зариша Дассашевна. Нехорошо прищурилась, и в ее тоне проскользнули шипящие нотки обиженной кобры:

– Не поняла! Так это ты брезгуешь со мной целоваться?

– Да что ты… Ой! Что вы! – совсем растерялся мужчина. Но все-таки собрался, встал и решительно шагнул к веддане со словами: – Я со всем удовольствием…

В итоге их поцелуй можно было назвать целомудренным. Или таким, которым обычно обмениваются в малознакомой компании при игре в «бутылочку».

Но уж сколько криков раздалось со стороны Хоча – не подсчитать. Ну и обвинения были, чего уж там. Особенно Загралову в этом плане досталось:

– Сводник! Сутенер! – орал на него заслуженный целитель. – Ты обязан не допускать подобных провокаций! Тем более с моей возлюбленной! Мы ее не для того из небытия вызывали, чтобы каждый кандидат в фантомы к ней руки протягивал и лобызал почем зря! Я, может, сам себе подобное редко позволяю, а тут какой-то электрик никчемный!..

Это он еще и с самой ведьмой изрядно поругался, но там обладатель старался не подслушивать. Главное, что специалиста в свои ряды заполучили. Сутки еще ушли на окончательную прорисовку ситуации и на усвоение главным носителем матрицы естества, порции пыльцы с дерева Тава-Гры. В этом направлении особенно осторожничали: ведь, скорее всего, придется работать в вакууме точечными касаниями оттуда. Так что расширенные способности таюрти совсем не помешают.

В свою команду Демидова забрал Яков Шереметьев. Ибо Загралов все еще придерживал парочку лимитных мест на всякий случай, а вот бурно развивающемуся колдуну не хватало мужских особей для создания новых фантомов. Точнее, великих людей хватало, в том числе и находящихся при смерти, но развивающийся обладатель решил делать ставку в своей карьере только на ведьм и на колдунов. Что из этого получится, покажет будущее, но уже сейчас Шереметьев стал полным двадцатником, а некоторые его умения хоть чуточку, но превосходили те же показатели Загралова за подобный период.

Учитывая, что у Якова все фантомы без исключения имели живых прототипов, теория приоритетов этого направления получала солидное подтверждение.

Конечно, моральный аспект тоже хотелось не оставлять в стороне. Потому что душа болела, глядя на умирающих гениев, несомненных талантов и уникальных организаторов. Уходили из жизни честнейшие, умнейшие люди, которые в ипостаси фантомов могли горы своротить и повести за собой толпы народа. Но… увы! Все решала целесообразность данного момента. А он (момент, будь он проклят!) не позволял обладателям руководствоваться эмоциями, чувствами и банальной человеческой слабостью.

На эту тему емко высказался Свифт:

– Хватит тех ошибок, что мы наделали в своей жизни. Пусть хоть молодые коллеги перешагнут достигнутые нами рубежи и хоть как-то упорядочат ход развития нашей цивилизации. А то с каждым годом становится все хуже и хуже. Ну а мы уже со своей стороны им максимально поможем.

Демидов начал интенсивно работать над поставленной ему задачей. При этом буквально упивался своим новым статусом раздвоенности, новыми возможностями и практической вездесущностью. А уж как преобразователь внутренних структур восторгался, когда в теле фантома не обнаружил у себя на лице ни малейшего ожога. Прыгал до потолка, кричал от избытка эмоций и готов был целовать, обнимать и благодарить всех окружающих.

Попутно с этим над его основным телом стали работать все, кто имел такие возможности. Разве что Игнат Ипатьевич ворчал:

– Оставить бы его таким красавцем навсегда! Чтобы не смел целоваться с чужими женщинами…

Подслушавшая его Зариша тут же отозвалась:

– Только еще раз посмей так ворчать! Навсегда с тобой расстанусь, а своему новому мужчине про тебя даже не признаюсь, что ты бывший.