На полу корчились двое раненых. Они были живы, но все в крови. Один сидел на полу и широко раскрывал рот, но никаких звуков не издавал. Второй увидел меня и пополз к дверям, оставляя за собой кровавый след.

— Стой! — попытался закричать я, но сам себя не услышал. Нужно было выбираться из камина, но что-то держало меня. Тогда я ухватился за стенки арки и, что было сил, рванулся вперед, пытаясь вырваться наружу. Однако, это не помогло, меня заклинило в дурацкой позе, а сидевший на полу человек, глядя мне в лицо, медленно вытаскивал из плечевой кобуры большой черный револьвер. Время почти остановилось. Между нами было не больше метра. Я понял, что это конец. Что-нибудь сделать я просто не успею. Он уже оперся спиной на опрокинутое кресло с разодранной осколками обивкой и навел круглую дырочку ствола прямо мне в лоб. Мне осталось жить, пока он дожмет спусковой крючок, и пистолет плюнет в меня всплеском огня.

То, что произошло потом, я успел заметить несфокусированным, пространственным зрением. В воздухе мелькнул черный блестящий ботинок, и его носок ударил в то, что было смутно видно дальше ствола пистолета, чье-то лицо. Самого удара я не услышал. Звуки до меня не доходили. Удар был такой силы, что на заднем плане мелькнула и куда-то исчезла маячившая человеческая голова.

— Как пенальти, — отстраненно подумал я.

Дальше действие разворачивалось не менее драматично. Ботинки — теперь я видел их оба, глянцевые, со шнурками, и две глаженные, с острыми стрелками брючины, которые находились над ними, — побежали к входной двери, до которой уже дополз второй раненый человек. Я напрягся, ожидая нового футбольного удара, но ноги расправились с этим раненым по-другому — наступили ему на шею. Тот попытался дернуться, забросил вперед руки и застыл на месте.

Я уже начал приходить в себя и, пошарив под собой, обнаружил то, что мешало мне вырваться на свободу: мой висящий на груди «Шмайссер» зацепился за каминные колосники.

Я потянул его назад, приподнялся и вдруг свободно вывалился в каминную топку. В глазах постепенно проходила черная муть и начал возвращаться слух. Я услышал, а потом и увидел, как ко мне приблизились все те же черные ботинки и остановились прямо перед лицом.

— Долго же ты сюда добирался, — произнес надо мной глухой голос. — Я уже думал, что ты так и останешься в трубе.

Слова до моего сознания дошли, но понять их смысл не получилось. Тогда я просто сел на полу и поднял глаза на неожиданного союзника, спасшего мне жизнь.

— Ты как сюда попал? — не успев даже удивиться, спросил я хлыщеватого эксперта по драгоценным камням. Потом вспомнил, что зовут его Вадим, и к нему ушла моя революционная подруга Даша Ордынцева.

— А где Дарья?

— Здесь, в доме, — ответил он. — Ты можешь встать?

— Почему же не могу, конечно, могу, — заверил я и, действительно, сначала встал на четвереньки, потом на колени и наконец поднялся на ноги. Пол подо мной качался, но не очень, устоять было можно.

— Ну и вид у тебя! — иронично произнес лощеный Вадик.

Он только что убил двух людей, но держал себя так, как будто зашел на минуту в гости к хорошему знакомому.

— Нужно что-то делать, сейчас сюда прибежит охрана, — тупо сказал я и попытался передернуть затвор пистолета-пулемета.

— Никто не прибежит. В доме, кроме нас с тобой и Даши, никого нет, и без вызова сюда никто не войдет. Сейчас тебе нужно отмыться и поменять одежду, потом мы уедем.

Мы пошли к выходу из зала, и я окончательно пришел в себя.

— Как вы здесь оказались? — спросил я.

— Я служу, вернее, служил у господина Дмитриева секретарем, — просто ответил Вадим. — А Даша была в роли заложницы. Теперь все плохое кончилось.

Я ничего ему не сказал и ни о чем не спросил, но теперь все нелепости и неясности последних дней прояснились. Стало понятно, почему на меня вышла банда Дмитриева. Первопроходцем был этот самый Вадик, увидавший у нас с Дарьей бесценные брошки. А позже я подставился сам, показав приемщику антикварного магазина саблю. Поэт все связал воедино и решил хорошо заработать. Так что никакой мистикой тут не пахло. Тут был один сплошной бандитизм.

Мы с Вадимом вышли из зала и попали в большую, двухэтажную прихожую, большую часть которой занимала шикарная лестница.

— Ванные комнаты на втором этаже, сам сможешь подняться?

— Попробую, — пообещал я и, цепляясь за перила, начал с трудом подниматься наверх. — Так что с Дашей?

— С ней все в порядке. Скоро увидитесь.

Когда я увидел себя в зеркале ванной комнаты…

— Мойся, а я попробую подобрать тебе чистую одежду, — пообещал Вадим, как мне показалось, без особой охоты оставляя меня одного.

Это только сказать было легко: «Мойся!» Печная сажа — это даже не шахтерская угольная пыль, тем более, намертво приставшая к влажной коже. Чтобы отмыться, уместнее всего было бы употребить моющие средства для самой грязной посуды, а не обычные шампуни. Однако, постепенно героические усилия и жесткая мочалка делали свое дело. Стекающая с меня вода делалась все светлее, как и мысли в голове.

— Я принес тебе чистую одежду, думаю, она подойдет, — сообщил Вадик, без стука входя в ванную.

— Оставь там, — попросил я, показал ему на диван и задернул занавеску.

— Поторопись, у нас еще много дел, — недовольным тоном сказал он и оставил меня одного.

Одежда действительно подошла, хотя и была на размер больше, чем требовалось. Я торопливо оделся, причесал мокрые волосы и вышел из ванной. Вадим стоял на площадке второго этажа, изящно скрестив стройные ноги в безукоризненно сидящих брюках, курил, глядя в окно.

— Пойдем, нас ждет Даша, — сказал он, оборачиваясь на скрип двери.

Даша сидела за столом в скромно обставленной комнате.

Увидев меня, кивнула и слабо улыбнулась. Девушка выглядела больной, вокруг глаз образовались темные крути.

— Здравствуй, Даша, — с участием сказал я. — Как ты?

— Сейчас хорошо, — ответила она. — Мы уже отчаялись тебя дождаться.

То, что они с Вадимом меня здесь ждут, я не ведал ни сном, ни духом.

— Нам нужно уходить, — вмешался Вадим, — мало ли что может случиться.

— А как же охрана? — спросил я. — Пойдем через подземный ход? У меня недалеко в лесу машина.

— Забудь, ее уже заминировали, взорвется, как только включится двигатель. Здесь мощная система наблюдения. Тебя засекли, как только ты появился поблизости.

— Правда? Почему же не задержали?

— О тебе знал только я, Ивану Ивановичу было не до того, у него шли важные переговоры.

— Слышал я эти переговоры, убивать нужно таких переговорщиков. Сволочи!

— А ты что сделал?! С гранатой у тебя суперски получилось. Мы поедем нормально, через ворота. У нас такая повышенная секретность, что никто никого не знает в лицо. Каждый отвечает только за свой сектор. А у семи нянек дитя без глаза.