– Потому что мы боимся! Мы не знаем, как подействует на нас эта вакцина! Пусть мы и плохо тут живем, как в тюрьме, но живем! У нас еды на годы вперед, у нас воды сколько хочешь, горючего для генераторов на годы – мы тут можем долго, очень долго продержаться, особенно если будем экономить! А впусти в себя вирус – вдруг организм взрослого человека отреагирует на вакцину и на вирус совсем иначе? Тут нужны исследования, нужны опыты! Мы и вакцину-то произвели совсем недавно, и у нас ее пока маловато. Нужно запускать в производство, вырабатывать больше, и тогда…

– А что тогда? – не выдержал я. – Вы пойдете на улицу, будете ловить мутантов и колоть им вакцину? Зачем? Они что, вернутся в первоначальное состояние? Станут людьми?

– Нет, не станут. Но… вообще-то ты прав. Вакцина нужна покусанным. А еще – таким, как мы. Если такие где-то еще остались. Но страшно, понимаешь ли… повторюсь – на людях не испытывали!

– Теперь – испытаете! – с горечью сказал я и встал с кресла. – Вы готовы прямо сейчас сделать укол моей девушке?

– А не боишься? А вдруг что пойдет не так? А ты потом нас тут перестреляешь?

– Ей уже нечего терять. Я уже видел, что бывает после укуса мутанта.

– Да?! И что же? Извини… чисто исследовательский интерес, ты должен понять. Ты присутствовал во время превращения?

– Да. И после… Превращается в «бабуина». В мутанта. Так что… я могу на вас рассчитывать?

– Можешь. Веди ее сюда. Или она не может идти? Может, дать каталку?

– Не нужно каталки. Если что, я и сам ее принесу, на руках.

– Хм… да, ты можешь! – Биолог осмотрел меня с ног до головы, кивнул. – Товарищ твой тогда пусть тут посидит, чтобы меньше шансов было занести заразу, а ты иди. Мы пока приготовим вакцину.

Я встал и пошел к дверям.

Бах! Бах!

Я выбежал из дверей, приставив приклад автомата к плечу, и только одна мысль билась в голове: на кой черт оставил Митьку? Почему с ним вместе не пошел?!

Это были два мутанта – мужчина и женщина, или скорее парень и девушка, судя по размерам тел. Кстати, уж очень много стало этих самых мутантов! Ощущение такое, что треть из тех, кого мы считали мертвыми, стали мутантами! Брошенных машин на улицах полно, и не во всех них мертвые тела. И вот куда делись хозяева? Убежали? Стали «бабуинами»?

Мужчина прыгал по крыше моего джипа, женщина бегала вдоль машины и мерзко смеялась. Да, да – она смеялась! Я видел, я не ошибся! Она хихикала! И это в то время, как через приоткрытое стекло Никита пытался в нее попасть из пистолета, почему-то не воспользовавшись автоматом Лены. И безбожно мазал. То ли гадина перемещалась слишком быстро, то ли просто от волнения, но ни одна пуля не попала в цель.

Вначале я срезал подонка, нарушавшего целостность лакокрасочного покрытия моей тачки. Очередь из трех патронов – и его как сдуло с крыши. Уж не знаю, куда я ему попал, надеюсь – в башку. В любом случае он хорошо получил. Потом добью.

Когда перевел прицел на бабу-мутантку, она была уже метрах в десяти от меня, и я поразился ее скорости. За секунду она рванула с места так, что только пыль столбом, и, если бы додумалась завернуть за угол, я бы ее не достал. Но я достал. Не с первой очереди, но достал. Проклятая обезьяна, сбитая пулей, вошедшей ей в позвоночник, прочертила метра два по пыльной мостовой, а потом поползла на руках, повизгивая от ярости и боли.

Я не пошел к ней. Обошел джип и убедился, что напарник этой визгливой твари мертв – я удачно угодил ему в голову с левой стороны, снеся половину черепа.

И только тогда пошел к уползающей твари.

Она смотрела на меня снизу вверх, и на мохнатой морде можно было различить человеческие черты. Я видел фото несчастных, которых в старину выставляли во всяких там цирках – среди них нередко были бородатые женщины. И вот эта тварь, если забыть про ее могучие белые клыки, была похожа на такую женщину. Удивительно, как много в ней сохранилось человеческого! В том числе и способность хихикать.

– Отпусти! – гортанно сказала женщина. – Отпусти! Не убивай!

Сказать, что я был поражен, – ничего не сказать. Они умеют разговаривать? Они понимают, что такое смерть?! Я же думал, что их разум на уровне обезьян, не более того!

– Почему я тебя должен отпустить? Ты хотела нас убить!

– Хотела убить, – эхом повторила женщина и оскалила ряды белых зубов, больше подходящих акуле.

– Почему ты хотела нас убить? – спросил я, не надеясь на ответ.

– Потому что вы – еда! – снова оскалилась женщина. – Я должна есть! Мясо теплое, вкусное! Кровь вкусная! Убивать – весело!

Нет, я погорячился насчет разума. Разума у нее не больше, чем у той гориллы, которая умела разговаривать жестами. Или та была шимпанзе? Да какая, к черту, разница, кто это был! Главное, она умела разговаривать на примитивном уровне и знала несколько сотен жестов. И жестами говорила только потому, что ее глотка не была приспособлена к человеческой речи. А вот у мутантов – приспособлена. Мутанты ведь люди! Просто деградировавшие до уровня обезьян!

Я задумался и чуть не попался. Женщина выбросила руку, хватая меня за лодыжку, и, если бы не моя реакция боксера, скорее всего мне бы пришлось совсем худо. Прокусила бы ногу, точно! А когда я отодвинулся, выругавшись и сплюнув, снова захихикала и невнятно сказала что-то вроде: «Весело! Есть хочу!»

Я прострелил ей макушку, развернулся и пошел к машине, внимательно глядя по сторонам на предмет компаньонов убиенной обезьяны. Открыл дверцу и посмотрел на Лену.

Лена лежала на спине, с закрытыми глазами, тяжело дышала. Я с замиранием в сердце осмотрел кожу на ее груди и облегченно вздохнул – ранка от картечи уже затянулась. Рану от картечи на ноге и смотреть не стал – она неопасна и скорее всего уже затянулась.

Укусы тварей тоже зарубцевались и выглядели старыми, будто получены были не меньше года назад. Еще раз с опаской осмотрел кожу – нет ли признаков превращения. Ну да, я знаю, что превращение начинается через несколько часов, даже через сутки после укуса, и начинается оно не с обрастания шерстью, а с изменений в психике. Вначале укушенный перестает узнавать окружающих, впадает в ступор, тупо глядя в пространство и не реагируя на раздражители, а потом становится невероятно агрессивным и нападает на все, что шевелится. Проверено, знаем! Но все равно… на всякий случай.

– Лена! Ты меня слышишь, Лена?

Я коснулся ее лба и почувствовал такой жар, что у меня засбоило сердце. Процесс идет! Еще немного, и она начнет превращаться. И тогда неизвестно, сумеют ли победить болезнь эти самые биологи.

Честно сказать, не было у меня особой веры в них… но делать-то что оставалось? Дать Лене пистолет и оставить ее одну? Чтобы самому не стрелять? Нет уж – пусть делают, что могут.

– Лена, идти сможешь? – спросил я, и Лена открыла глаза. Слава богу – ее глаза, не белесые буркала мутанта!