Виктор рассказал о своей поездке в Управление. Допросы пленных, карты и сведения, добытые нами, показали наличие значительных польских подрывных сил на территории Западной Белоруссии. Поляки совместно с немцами собираются в ближайшее время провести масштабную провокацию на нашей границе. Одной из фаз этой операции был захват семейного лагеря и уничтожение командиров, приезжающих туда. Так что своими действиями мы нарушили их планы, о чем доложено на самый верх. Руководство довольно нашими действиями. Так что без наград точно не останемся. Но пребывать на лаврах нельзя. Сейчас ведется проверка полученной информации и нам надо быть готовыми выехать по первому требованию. Для этого нам выделяют несколько автомашин и радиостанцию. Сам же Виктор со своей группой будет встречаться с нами на операциях и иногда останавливаться на хуторе. Затем он представил мне сержанта-пограничника, прикомандированного к нам для организации радиосвязи. Тот доложил, что связь и дежурство на рации установлено. Задержавшись еще нанемного в лагере, Шаров с группой убыл по своим делам. Так начались наши последние мирные дни.

18 июня 1941 г. Москва обращается к Гитлеру о срочном направлении в Берлин заместителя Председателя Совнаркома Молотова для взаимных консультаций. Позже, 20 июня 1941 г., начальник ОКВ Франц Гальдер в своем дневнике сделал об этом запись: «…Молотов хотел 18.6 говорить с фюрером…»

Так что же делает фюрер германской нации? А Гитлер отказывает. Даже если бы он начал тянуть с ответом, это было бы для Кремля доказательством близости войны. Но Гитлер вообще отказал.

Из книги «Я – истребитель» генерал-майора авиации Захарова (перед войной командовал 43-й ИАД ЗапОВО в звании полковника):

«…Где-то в середине последней предвоенной недели… я получил приказ командующего авиацией Западного Особого военного округа пролететь над западной границей. Протяженность маршрута составляла километров четыреста, а лететь предстояло с юга на север – до Белостока.

Я вылетел на «У-2» вместе со штурманом. Все забито войсками. В деревнях, на хуторах, в рощах стояли плохо замаскированные, а то и совсем не замаскированные танки, бронемашины, орудия. По дорогам шныряли мотоциклы, штабные автомобили…

…Все, что я видел во время полета, наслаивалось на мой прежний военный опыт, и вывод, который я для себя сделал, можно сформулировать в четырех словах: со дня на день.

Мы летали тогда немногим более трех часов. Я часто сажал самолет на любой подходящей площадке, которая могла бы показаться случайной, если бы к самолету тут же не подходил пограничник.

Пограничник возникал бесшумно, молча, брал под козырек и несколько минут ждал, пока я писал на крыле донесение. Получив донесение, пограничник исчезал, а мы снова поднимались в воздух и, пройдя 30–50 километров, снова садились. И я снова писал донесение, а другой пограничник молча ждал и потом, козырнув, бесшумно исчезал. К вечеру, таким образом, мы долетели до Белостока…»

Там Захаров доложился зам. командующего ЗапОВО Болдину, который проводил разбор учений. Генерал Болдин информацию Захарова учел. Реакция Павлова в Минске была, по словам Захарова, совершенно иной: «…Генерал армии… поглядывал на меня так, словно видел впервые… В конце сообщения он спросил, не преувеличиваю ли я. Интонация командующего откровенно заменяла слово «преувеличивать» на «паниковать»…».

Из записки Наркома Госбезопасности СССР И. В. Сталину, В. М. Молотову и Л. П. Берия о массовом отъезде из СССР сотрудников Германского посольства и членов их семей и об уничтожении архивов Посольства

№ 2294/М 18 июня 1941 г. Совершенно секретно

По имеющимся в НКГБ СССР данным, за последние дни среди сотрудников Германского посольства в Москве наблюдаются большая нервозность и беспокойство в связи с тем, что, по общему убеждению этих сотрудников, взаимоотношения между Германией и СССР настолько обострились, что в ближайшие дни должна начаться война между ними.

Наблюдается массовый отъезд в Германию сотрудников посольства, их жен и детей с вещами.

Так, за время с 10 по 17 июня в Германию выехало 34 человека:

10 июня с. г.

1. Шлиффен – жена пом. авиационного атташе.

2. Хобуд – секретарь авиационного атташе.

3. Госстах – сотрудник германского консульства в Ленинграде.

12 июня с. г.

1. Рейхенау – секретарь военного атташе.

2. Заамфельд – сотрудница посольства с дочерью.

13 июня с. г.

1. Нейман – помощник военного атташе.

2. Эрдтман – машинистка посольства.

3. Гильгер – сотрудница военного атташата.

4. Латус – машинистка посольства.

5. Базенер – секретарь пресс-атташе Штарке.

6. Арнсвальд – лесной атташе с женой и сыном.

14 июня с. г.

1. Вальтер – советник посольства.

2. Ашенбреннер – авиационный атташе.

3. Рихтер – машинистка посольства.

4. Ангерсбах – стенографистка посольства.

5. Кирстейн – жена шофера посла Шуленбурга.

6. Ритцель – мать сотрудника посольства.

15 июня с. г.

1. Бенедикс – инспектор военно-морского атташата.

16 июня с. г.

1. Нагель – пом. военного атташе с женой.

2. Швиндт – помощник канцлера посольства.

3. Шуле – представитель германского информационного бюро.

4. Штарке – жена пресс-атташе.

5. Кейтингер – сотрудник посольства.

6. Ангерсбах – зав. школой при посольстве.

7. Кемпфе – жена референта посольства.

17 июня с. г.

1. Бретшнейдер – жена сотрудника посольства.

2. Пача – дочь сотрудника посольства.

3. Аурих – жена секретаря консульского отдела.

4. Харрен – жена сотрудника посольства.

Получили визы и заказали на 18 июня с. г. билеты на выезд в Германию:

1. Бауэр – сотрудница посольства.

2. Фишер – жена сотрудника посольства.

3. Штреккер – секретарь консульства в Ленинграде с женой.

Среди низшего персонала посольства из числа германских подданных проявлялось открытое недовольство тем обстоятельством, что ответственные сотрудники посольства отправляют свои семьи и имущество в Германию, но не дают указаний низшим служащим, как должны поступить последние.

В связи с этим 12 июня с. г. состоялось собрание обслуживающего персонала, на котором было объявлено о необходимости приготовиться к отъезду.

Сообщение ТАСС от 13 июня с. г. было встречено многими сотрудниками посольства с удовлетворением и расценивалось как признак урегулирования взаимоотношений между СССР и Германией. Однако наступившее кратковременное успокоение 14 июня с. г. вновь сменилось возбужденностью и растерянностью и поспешными сборами к отъезду в Германию.