им водку. Они перешли в сторону бара с камином и большими кожаными креслами. На этот раз я сжала руку Маттео и ободряюще посмотрелана него. Ему нужно было пойти с остальными мужчинами, чтобы успокоить моего отца. Он наклонился и поцеловал меня в щеку.

— Веди себя хорошо.

Я закатила глаза.

— Веди себя прилично, — прошептала я в ответ.

Его мрачное выражение лица подсказало мне, что он представляет, как меня отшлепает. Он кивнул Анджело, который сразу же оказался рядом со мной, провожая меня туда, где на диванах сидели другие женщины. Но я смотрела только на маму. Ее платье облегало тонкую фигуру, а глаза выглядели еще более пустыми с тех пор, как я видела ее в последний раз. Я протянула руку и схватилась за ее. Ее руки были холодными.

— Мама, с тобой все в порядке?

Мои чувства к матери были бесконечно сложными. Она снова и снова подводила нас с Милой, и в ней не было никакой доброты. Но я также знала, что она стала жертвой Пахана, и сохраняла отчаянную надежду, что когда-нибудь сможет вырваться из этого тумана.

Она встретила мой обеспокоенный взгляд пустыми глазами.

— Мама, пожалуйста, — прошептала я, желая, чтобы другие жены не находились на расстоянии слышимости. Я была уверена, что это станет пищей для сплетен в ближайшем окружении Братвы.

— Поговори со мной.

— Что она может сказать, если ты появилась в этом? — сказала Юлия резким голосом, указывая на инвалидную коляску.

Я выпустила мамину руку и тяжело сглотнула. Я отказываюсь стыдиться. Ощущение принятия моей новой семьей постепенно помогало мне принять себя такой, какая я есть. Как эти женщины смеют пытаться заставить меня чувствовать себя плохо из-за того, что я передвигаюсь в инвалидной коляске?

— Разве это не чудесно? Мой муж купил ее для меня.

— Как будто от этого становится лучше, — усмехнулась она.

Мама сидела молча. Мне хотелось бы знать, как заставить ее говорить.

— Расскажи, Софья, как идут дела с твоим мужем? — спросила Лилия. — Он, конечно, достаточно красив.

Я подняла бровь.

— Замечательно. И ты недавно вышла замуж?

Она покрутила кольцо на пальце.

— За Аркадия, — сказала она, указывая на черноволосого охранника, стоящего за Паханом, и ее улыбка стала напряженной. — Еще один красивый мужчина.

Я склонила голову.

Заговорила другая молодая женщина, которую я не знала.

— Это твое кольцо? — ее голос был полон притворного возмущения.

Я посмотрела на свое золотое кольцо, такое простое, особенно по сравнению с богато украшенными бриллиантовыми кольцами жен из Братвы. Муж подарил мне это кольцо, когда я ему была не нужна. Мне было интересно, каково было бы иметь кольцо, связанное с более счастливым воспоминанием.

— Я думала, что мафия занимается торговлей алмазами, — сказала Юлия. — Думаю, этот твой замечательный муж не считал тебя достойной его.

Ничего не сказав, я потрясла запястьем, убедившись, что свет отражается на бриллиантах моего браслета. Юлия прищурила глаза, и я ухмыльнулась.

Я посмотрела через плечо на Маттео, находящегося на другом конце комнаты. Мужчины пили, а дым от их сигар клубился вокруг них. Я знала, что сама подтолкнула его пойти туда без меня, но теперь отчаянно хотела, чтобы он был рядом со мной. На самом деле, я хотела свернуться калачиком у него на коленях на диване в нашем доме, вдали от всех этих ужасных людей.

Его взгляд остановился на мне, он был таким же пристальным, как и прежде. Я нарушила все правила этикета и послала ему воздушный поцелуй. Прежде чем он вернулся к разговору, его губы слегка изогнулись в улыбке.

53

МАТТЕО

За все эти годы я пытал множество мужчин. Убивал тоже. Я давно научился уходить глубоко внутрь себя — в холодное, темное место, лишенное человечности. Но во мне бушевало множество чувств, когда я сидел за столом напротив Рустика Иванова. София по-прежнему отказывалась рассказывать мне какие-либо подробности о том, что ее отец делал с ней, но и этого было достаточно, чтобы понять, насколько ситуация была дерьмовой.

Я поднял бокал, когда Рустик произнес тост.

Его дни были сочтены.

— До меня дошли слухи о каких-то неприятностях в вашем городе, — сказал Рустик, выпив еще рюмку водки.

Я склонил голову.

— Албанцы становятся все смелее.

Я не хотел вдаваться в подробности, отказываясь показывать какую-либо слабость перед этими людьми, но мне нужно было увидеть, как много они уже знают.

Русские переглянулись.

— Итак, мы тебя услышали, — сказал Рустик. — Арбен еще более безрассуден, чем его отец.

— Они мешают контрабанде наркотиков? — спросил Богдан невнятным голосом с сильным акцентом.

Его глаза были стеклянными, и я задавался вопросом, был ли он просто пьян или в этом тоже были замешаны наркотики.

— Нет, — ответил Ромео. — Наши торговые пути под контролем. Нас беспокоит торговля, которую албанцы пытаются провернуть в городе.

Рустик поднял брови.

— Торговля людьми?

Я склонил голову. Все знали об отвращении моего отца и моей неприязни к этому. До сих пор Рустик этим не занимался, и это была единственная причина, из-за которой я согласился на этот союз. Я не был уверен, почему Рустик избегал этой деятельности — это определенно не было связано с его человечностью и порядочностью.

— Арбену нужно преподать урок, — сказал я.

— За очередной бой! — крикнул Рустик.

Официант подбежал и наполнил наши рюмки. Рустик поднял свою.

— За то, чтобы преподать урок.

Я склонил к нему голову и выпил. Водка жгла горло, стекая вниз.

Я, блять, ненавидел водку.

— Завтра утром мы осмотрим портовые склады, — сказал Рустик. — И тогда мы сможем заняться проблемой в виде албанцев. А теперь хватит о делах, — он хлопнул руками по бедрам, внезапно повеселев.

— Ты доволен своей женой?

Моя челюсть сжалась настолько сильно, что я мог бы сломать зуб. Если этот ублюдок скажет что-нибудь плохое о Софии…

Богдан фыркнул и выпалил.

— Я говорил тебе, что это не будет проблемой, Пахан. Она хорошенькая, хоть и калека.

Красная дымка окутала мое зрение, в ушах отразилось бешеное сердцебиение. Мне даже не нужно было смотреть на Рустика, чтобы понять, что он ничего не сделает, ничего не скажет, чтобы защитить свою дочь.

Богдан наклонился и понизил голос, хотя он все еще был достаточно громким, чтобы его могли услышать все в комнате.

— Думаю, пизда есть пизда. Не имеет значения, если у нее какие-то проблемы с ногами.

Пистолет оказался у меня в руке еще до того, как я понял, что тянусь за ним, мое тело действовало чисто инстинктивно. Я прицелился ему в коленную чашечку и нажал