– Эмили, нет! – только и успела крикнуть Шарлотта, но сестра уже неслась прочь; добежав до запертой двери, она распахнула ее и бросилась назад, псы за ней. В мельтешении юбок, лап, ног, хвостов женщины и собаки плотной толпой вырвались из дома наружу, в благословенную ночную прохладу, но не остановились, а продолжали мчаться, даже оставив опасность позади.

И лишь отбежав от дома на изрядное расстояние, сестры упали в траву и позволили себе оглянуться на огненный ад, бушевавший там, где совсем недавно были они.

– Боже мой, – кашляя и задыхаясь, выговорила Шарлота, видя, что во всем доме не было окна, не освещенного огненным заревом изнутри. – Боже, Эмили, я же тихая, кроткая женщина, во что я впуталась? Нет, детективные загадки – это не для меня.

– Чепуха, – бросила ей Эмили, с наслаждением вдыхая полные легкие свежего йоркширского воздуха. – Мы живем, Шарлотта. Разве ты не чувствуешь, как ярко мы живем? Именно сейчас и именно благодаря опасности наша жизнь стала такой же ослепительной и прекрасной, как то пламя, которое бушует вдали.

– Скоро сюда сбегутся люди из деревни, – ответила Шарлотта. – И начнут задавать вопросы. Поэтому хорошо бы нам с тобой, а заодно и детям Честера, оказаться отсюда подальше, и чем скорее, тем лучше. Как бы то ни было, а правосудие, можно сказать, свершилось.

– И Имоджен Честер стала наконец свободной, – улыбнулась Эмили. Возможно, глаза ее обманули, но Эмили на миг показалось, будто в одном из окон она увидела прозрачную фигуру, сотканную из лунного серебра: появилась, глянула на них с улыбкой и снова исчезла в пламени.

– Я пришел, чтобы вас спасти! – объявил, появляясь вдруг рядом с ними, Бренуэлл и шлепнулся на траву.

– Приди ты чуть-чуть пораньше, от тебя был бы прок, – сказала Эмили и, глядя в ошеломленное лицо бесполезного брата, с радостью почувствовала, что все же любит его, несмотря ни на что. – Но скажи мне, как ты узнал о том, что мы нуждаемся в тебе?

– Ты же говорила – будет знак, – отвечал Бренуэлл, кивая на полыхающий дом. – Конечно, немного экстравагантно поджигать целую усадьбу ради того, чтобы подать сигнал, но с тебя, дорогая Эмили, и не то станется.

В воздухе уже ощущалось первое бодрящее дыхание осени, и август приближался к концу, когда младшие Бронте, все четверо, весело шагали по окруженной теперь медно-рыжей листвой тропе к Уайколлеру.

– Приветствую вас! – воскликнула Изабелла, распахнув перед ними дверь коттеджа, откуда, важно ковыляя, вышел малыш Арчи, такой же босоногий, как она сама.

– Малыш уже пошел, – улыбнулась Эмили. – Как мило.

– Да, так же было и с Селестой – стоило ей босыми ножонками почувствовать травку и ледяные струи ручья, и она пошла, да так, что не догонишь.

– Как чудесно, – рассмеялась Энн и, опустившись на колени, протянула руки навстречу Арчи, а когда тот то ли вошел, то ли упал в ее объятия, подняла его высоко в воздух.

– Ах, какой ангелочек, – проворковала Шарлотта, проводя тыльной стороной согнутого указательного пальца по толстой щечке ребенка. – Чистая радость.

– Ну, входите же, – сказала Изабелла, протягивая руку Бренуэллу, который попытался было ее поцеловать и был очень удивлен, получив взамен крепкое пожатие.

– Сестры говорили мне, что вы художница, мисс Лукас, – сказала он, идя за ней в дом. – Знаете, я тоже рисую. Планирую учиться в…

Бренуэлл умолк, едва шагнув в студию, залитую ярким солнечным светом начала осени, и взглянув на работы Изабеллы – и та, что стояла на мольберте, и те, что были развешаны по стенам, намного превосходили любые его художнические усилия.

– Хотя для меня живопись всего лишь мимолетное увлечение: мой истинный дар – литература, и я как раз начал писать роман.

– Роман? Как интересно. – Изабелла рассмеялась, глядя на Элизабет, которая, сидя за маленьким столиком с Фрэнсисом и Селестой, учила детей буквам. Шарлотта улыбнулась, видя, как Элизабет с нежностью обнимала одной рукой каждого ребенка и как Селеста положила головку ей на плечо. Наконец-то все трое детей были с ней, под одной крышей. Элизабет была в утреннем платье, приличествующем недавно овдовевшей молодой женщине, но сшитом по фигуре: она больше не скрывалась от людей, объявив, что ушла из дома в бреду, но ей повезло: добрый священник, чье имя она отказывалась называть, приютил ее у себя и выходил, в чем ему помогали сестры, а накануне пожара, который случился в Честер Грейндж, гувернантка, благодарение богу, взяла детей и повезла их в гости к крестной, так что они уцелели. Однако сияющая улыбка и яркий румянец на щеках свидетельствовали о том, что со смертью супруга жизнь для нее не кончилась, но, напротив, только началась.

– Вашим сестрам, вот кому бы романы писать, – сказала она. – Думаю, что события минувших недель дали им немало материала.

– О да, – сказала Эмили, вперяя взгляд в Изабеллу. – Когда мы приходили в прошлый раз, она пряталась в разрушенном доме. Но как вы узнали, что мы идем?

– У меня наверху телескоп, – ответила Изабелла. – К счастью, Селеста как раз играла с ним и заметила, что вы спускаетесь с холма.

– Телескоп, – выдохнула Энн. – Как бы мне хотелось на него взглянуть.

– Селеста, ты проводишь Энн наверх? – обратилась Элизабет к девочке. – Покажешь ей свое гнездышко.

– Да, мама. – Селеста даже в ладоши захлопала от удовольствия. – Идемте со мной, мисс Энн.

– Вы прекрасная актриса, – сказала Изабелле Шарлотта, когда ее сестра покинула комнату рука об руку с девочкой. – Никто из нас даже не заподозрил, что Элизабет была там.

– О да, я опытная лицедейка, мне ведь всю жизнь приходится скрывать свои истинные чувства, – ответила Изабелла. – Зато чем больше я скрою, тем больше свободы получу, чтобы жить так, как мне хочется. Заведите и вы себе пару секретов, Шарлотта, – увидите, это так бодрит.

– Расскажите нам все, пожалуйста, – настойчиво просила Эмили. – Те письма? Конверт, который Элизабет послала самой себе? Это была подсказка или нет?

– Фрэнсис? – Изабелла улыбнулась. – Сходи, пожалуйста, с Арчи в сад, сорви мне цветов. – Фрэнсис, утомленный учебой, радостно вскочил с места и, взяв за ручку брата, не спеша повел его в сад, пестревший последними цветами лета.

– Честер, должно быть, нашел те письма, которые Элизабет заготовила впрок, и послал помеченное вторником по адресу, надеясь удержать родителей жены на расстоянии, – сказала Изабелла. – А другие? – Она посмотрела на Элизабет.

– Моя мама открыла на мое имя небольшой счет в банке Хэбден Бриджа. Она ничего не рассказывала папе, не желая, чтобы капитал, который оставила мне в наследство одна моя тетка, достался моему мужу. Сама приехать в банк я не могла, вот я и отправила им целую пачку конвертов с просьбой, чтобы из банка мне присылали ежемесячный отчет. Капитала почти хватило бы на дорогу до Новой Зеландии, но Роберт как-то проведал об этих деньгах. И тут же забрал их из банка, как и положено по закону. Правда, теперь это уже не важно.