Первый воин. Это нормально?

Третий воин. Улыбаться – это нормально. В этом есть достоинство и благородство.

Первый воин. То есть ты хочешь сказать, что люди посмотрят на нас, как мы тут стоим вдвоём и улыбаемся… посмотрят и подумают: «Это нормально». Так, что ли?

Третий воин. Да.

Первый воин. То есть мы сейчас не как клоуны?

Третий воин. Нет.

Первый воин. Хорошо! С чего начинаем?

Третий воин. Здравствуйте.

Первый воин (в рупор). Здравствуйте, это снова мы. Внимание! Мы требуем вашего внимания! Слушайте и не говорите потом…

Третий воин (всё это время дергает Первого воина за одежду, перебивает). Да не нужно было всего этого городить. Нужно было сказать просто: «Здравствуйте!»

Первый воин (в рупор). Просто здравствуйте!

Третий воин (подсказывает). Послушайте нас. Мы просим просто нас послушать. Пожалуйста, послушайте.

Первый воин (в рупор). Послушайте, пожалуйста, нас! А то что-то вчера вы нас слушать не хотели. Но мы не будем про вчерашнее вспоминать, потому что кто старое помянет…

Третий воин. Да не торопись ты…

Первый воин. Я понял.

Третий воин (подсказывает). Скажи спокойно и нормально: «Мы пришли с миром».

Первый воин (в рупор). Мы пришли с миром! И это нормально!

Третий воин (подсказывает). Мы готовы забыть все взаимные обиды, которые нанесли друг другу.

Первый воин (в рупор). Мы готовы забыть взаимные обиды, которые вы нам нанесли! Мы готовы, и это нормально!

Третий воин (перебивает). Ну что ты?! Ты опять всё напутал.

Первый воин. Ничего я не напутал, это ты меня всё время путаешь. Если не нравится, давай сам.

Третий воин. Нет-нет, давай ты, но только предельно внимательно… Скажи так: «Мы надеемся на то, что толерантность, с которой мы…»

Первый воин (перебивает). На что… на чего мы надеемся?

Третий воин. На толерантность! На толерантность, пойми – это же нормально.

Первый воин. Толерантность?

Третий воин. Да, правильно, у тебя получилось, давай!

Первый воин (в рупор). А мы ещё и на толерантность надеемся! И это нормально! Если кто-то из вас не знает, это шахматный термин, то есть тупиковость, безвыходность. И мы на неё надеемся. И мы ждём, что вы осознаете свою эту тупиковую толерантность, потому что это нормально. Вы поймите, мы не звери! И мы даём вам одну минуту на то, чтобы вы… поняли… всю толерантность и подали нам соответствующий знак или сигнал, чтобы мы поняли, что вы поняли.

Пока Первый воин говорил, Третий воин пытался его прервать.

Третий воин. Ну, что ты городишь, что ты творишь?!

Первый воин. Ну не могу я по-другому, не нравится – говори с ними сам.

Третий воин. Ты пойми, что после того, что ты вчера наговорил и сегодня уже успел, это должен сделать только ты. Если ты это сделаешь, это будет самым большим, а может быть, даже единственным твоим подвигом за всю эту осаду. Понимаешь?

Первый воин. А что я не то сказал?

Третий воин. Ну зачем ты давал эту минуту? Они вчера её не взяли и сегодня не возьмут, давай хоть целый час…

Первый воин. Почему?

Третий воин. А ты не понимаешь? Ты действительно не понимаешь?.. Да ты пойми! Кто ты такой, чтобы давать или отбирать время?!

Первый воин. А минута-то прошла, а они опять молчат. Как с ними разговаривать?!

Третий воин. Ладно, сейчас повернись к ним, улыбнись и повторяй за мной слово в слово. Только, пожалуйста, не ори, а громко скажи, понял?

Первый воин. Давай.

Третий воин. Значит, скажи им спокойно, с улыбкой: «Мы придём завтра, в это же самое время, и надеемся, что вы подумаете, здравый смысл возобладает, и вы примете непростое, но единственно правильное решение. Потому что это нормально! Это нормально – вступить в диалог, потому что мы люди, а люди всегда могут найти общий язык. Потому что это – нормально.

Первый воин (поднимает рупор и громко говорит). Мы ещё и завтра придем! В это самое время. (Неожиданно переходит на крик.) Это же нормально, ходить к вам сюда каждый день! Мы придем и подождем, когда вы наконец поймёте… Ну что ж вы за люди-то такие? Вы нас что, не слышите?! Это же нор-маль-но: открыть ворота! Поднять руки! Встать на колени! Это же нормально! И никаких обид, но если я кого-то лично обидел, я подойду и лично извинюсь, только ворота откройте.

Всё это время Третий воин пытается его перебить и увести со сцены.

Третий воин. Пойдём отсюда.

Первый воин (вырывается, выбегает опять на край сцены и кричит в рупор). Вы запомните меня, запомните моё лицо. Вы будете стоять на коленях, а я лично к каждому подойду… Я припомню, как я стоял здесь, как клоун, и улыбался. Я вам припомню. И лично, лично… перед каждым извинюсь. Мне мама в детстве говорила: «Если тебя, сынок, кто-то лично обидел, ты его найди и лично извинись».

Третий воин с силой утаскивает Первого воина. Первый воин продолжает выкрикивать уже не в рупор. Потом Третий воин возвращается на сцену, поднимает свой меч, делает извиняющееся лицо, виновато улыбается и уходит.

С 10 по 13 марта был в Киеве, сыграл два спектакля в театре имени Леси Украинки. Устал за эти несколько дней. Устал от плотной атмосферы тревоги, которая накрыла город давно. Устал от того, что не знал, как разговаривать с людьми, и чувствовал со стороны собеседников незнание, как разговаривать со мной. Это незнание – не что иное, как недоверие и опасение. Опасение сказать что-то не то и не так, сказать то, после чего разговор либо прервётся, либо перейдёт не в разговор, а во что-то другое… А также опасение поссориться, потерять возможность общения, утратить уважение друг к другу.

В Киеве было довольно тепло для начала марта. Привычных пробок в привычных местах не оказалось. Но нельзя сказать, что улицы были пустынными и обезлюдевшими. В заведениях, где пришлось обедать и ужинать, народу было немного, но нельзя сказать, что было пусто. Я был нынче в Киеве в будние дни, когда обычно Киев шумит, движется, толкается в пробках, куда-то спешит по делам. Но в этот раз народу и машин было как в воскресенье. Вот только в воскресенье без ощущения выходного дня, а наоборот… Совсем наоборот.

Впервые в зале театра имени Леси Украинки видел свободные места. Довольно много свободных мест, особенно на первом спектакле. На втором спектакле их было существенно меньше, почти не было.