Каноэ вынесло их на ту сторону ледника. Здесь расстилался каменистый пейзаж, казавшийся беспредельным. Воздух был чище и прозрачней того, к которому успела привыкнуть София: в синем небе – ни облачка. Позади них ледник, разлегшийся между горами, казался пробкой, перекрывшей воронку. Он служил барьером, отгородившим их от мира верхней части штата Нью-Йорк. Впереди громоздились гранитные скалы самых неожиданных форм. Скошенные курганы, высокие конусы, выпуклые бугры, похожие на огромные лица, – путники будто забрались в мастерскую невероятного скульптора. А каноэ, словно собравшись с силами, заспешило вперед по узкому руслу, проложенному среди камней.

Солнце висело низко над горизонтом. София прикинула, что до темноты оставалось не более часа. Она сверилась с карманными часами. Оказывается, они провели под ледником не менее двух часов.

– Мы еще в Жутком море? – спросил Тео.

– Я знаю не больше твоего, – ответил Казанова. – Что твоя рука говорит?

София обернулась. Тео сидел с вытянутой рукой, сосредотачивался.

Пейзаж разворачивался, уходя за корму. Спустя несколько минут Тео подал голос:

– Мы на верном пути. Но вот Жуткое ли это море – ни малейшего понятия не имею.

– За нами наблюдают, – вдруг сказал Казанова.

София завертела головой:

– Кто? Где?..

Казанова указал на запад, где в отдалении виднелся утесистый кряж. И точно, наверху кто-то стоял, кто именно, против солнца разглядеть было трудно.

– Оно появилось сразу, как только мы выскочили из ледника, – сказал Казанова. – И держится впереди, словно знает, куда мы направляемся.

– Нечему удивляться, – зевнул Тео. – Даже каноэ знает, куда мы направляемся. Похоже, одни мы не в курсе!

Присмотревшись к фигуре, София убедилась в правоте Казановы. Существо сохраняло дистанцию, неизменно держась западнее и чуть впереди. София тряхнула головой и снова обратилась к альбому, чтобы продолжить составление карты.

– Может, это кто-то из сестер, – предположила она, набрасывая извивы каменного русла.

– Не исключено, – сказал Казанова. – Правда, ловкость для восьмидесятилетней старушки поразительная…

– Им, значит, по восемьдесят теперь?

– Около того. Это если судить со слов Горькослада о том, как долго его мать и дед были с ними знакомы.

Солнце опускалось за горизонт. Всюду кругом камни купались в оранжевом свете. Высокие скалы, врезавшиеся в меркнущее небо, переливались пурпуром и багрянцем.

– Смотрите! – сказала София, указывая вперед.

В воздухе над потоком появилось облако светлячков. То вспыхивая, то угасая, летучие огоньки приблизились к каноэ и заплясали над ним.

Казанова опасливо покосился на них:

– Тоже небось сестрички наслали…

София в светляках никакого дурного предзнаменования не усмотрела. Девочка улыбнулась: живые звездочки как бы приветствовали их, вели за собой.

– Прямо почетный эскорт, – сказала она. – Вот это гостеприимство!

Солнце клонилось все ниже, небо над головами превратилось в купол цвета гаснущего индиго. Каноэ замедлило ход. Скалы кончились, сменившись плоским, как стол, каменным берегом – что на западе, что на востоке. Поток неожиданно разлился озером, довольно широким, в каменных берегах. Лодка, сопровождаемая светляками, двигалась к острову посередине. Крутой, поросший густым лесом, он вздымался из воды подобно огромному рогу. На самом верху виднелось здание, по виду – высеченное непосредственно из скалы. В окнах горели огни. Янтарный мерцающий свет, происходивший то ли от свеч, то ли от светляков…

Каноэ медленно двигалось по озеру, пока не ткнулось в скалу. Казанова первым выпрыгнул на сушу и вытащил лодку, царапая берестяной корпус о камни, затем помог Тео вылезти через борт. София вскинула на плечи рюкзак.

Светящийся рой ждал их у начала тропинки, круто устремлявшейся вверх. Стоило присмотреться – и у Софии округлились глаза.

– Гляньте, – прошептала она.

Тео с Казановой повернулись. Светляки вдруг зажглись все разом. Их огоньки были теперь не каждый сам по себе – они образовали в воздухе буквы!

– «ВВЕРХ!» – вслух прочла София.

– Будем надеяться, они не только грамотны, но и честны, – сказал Казанова. – Влезешь на эту крутизну, Тео? Как ты?

Тео решительно утвердил на земле посох:

– Сдюжу…

И они последовали за подмигивающими светляками. По обе стороны тропы густо росли ясени. Воздух дышал ароматами шалфея и бораго, сладкими и землистыми…

Поднимаясь, дорожка дважды обежала весь остров. Потом светляки унеслись за угол, и София увидела впереди каменную арку. За ней обнаружился квадратный внутренний двор. Тео остановился и тяжело навалился на посох, силясь восстановить дыхание.

Гранитный замок нависал над ними угрюмой громадой. Настоящая крепость: высокие, прочные стены, окна-бойницы… По сторонам тяжелой деревянной двери горели факелы. Дверь была открыта.

И на пороге кто-то их ждал…

По двору разнесся долгий смех, окончившийся кудахтаньем:

– Я была права! Я была права!

Трое путников напряженно следили за приближавшейся фигурой.

– Я говорила Ясень с Шалфей, что вам нипочем не добраться сюда, если придется идти. И оказалась права! Вы бы сейчас барахтались в стылых водах под ледником либо вовсе заплутали бы в тоннелях…

Голос был старческий, но удивительно звучный и сильный, впрочем, как и походка его обладательницы. Она стояла перед гостями в свете мерцающих факелов. Улыбка казалась непритворной, однако в глазах мелькало что-то недоброе, острое.

Казанова заговорил первым:

– Верно, каноэ здорово облегчило нам путь… Значит, это вы прислали его?

– Конечно мы, – неожиданно серьезно ответила женщина. – Кто же еще?

– Спасибо, – поблагодарил Тео. – Вы правы: я точно бы не добрался!

Женщина вновь улыбнулась, глаза заблестели:

– Что ж, входите, входите! Я знаю, зачем вы пришли, так что давайте приступим. И так уйму времени потеряли… – Она повернулась к двери и поманила за собою гостей. – Я – Бораго, если вы до сих пор не поняли…