— Как звали старшую экономку отеля?

— Анита Моралес.

— Она-то, надеюсь, еще работает?

— Да, она состоит в штате. Очень ценный работник.

— Приятно слышать, — сказал я и подумал, что при всем желании не смог бы сказать то же самое о многих агентах ОАС.

— Давайте вернемся к Роксанне, — предложил я. — Вы беседовали с ней после того, как ее допросили федералы?

— Пытался… Но она сказала, что ей запретили разговаривать на эту тему с кем бы то ни было — даже со мной.

— Однако она упомянула о следах губной помады на бокале, о том, что в номере пользовались душем, а также что постель была не убрана и из номера исчезло покрывало?

— Если она и говорила это, то не мне, — последовал ответ.

— Положим… Скажите, федералы снимали отпечатки пальцев у кого-нибудь из обслуживающего персонала?

— Снимали. У Кристофера и Роксанны Скарангелло. Федералы сказали, что их отпечатки необходимы, чтобы отделить их от тех, что были обнаружены на стойке регистрации и в номере двести три.

И на регистрационном бланке, добавил я про себя. Меня не оставляла мысль, что наш донжуан оставил на нем несколько отличных отпечатков, которые наверняка совпадали с теми, что были обнаружены на бокалах и бутылке из-под белого французского вина, найденных на пляже. Это свидетельствовало о том, что он побывал и в отеле, и на пляже. Его дама тоже оставила отпечатки на бутылке и бокале, но в номере, судя по всему, ее пальчиков не нашли. Но если данная парочка прежде полицию не интересовала, то это очередной тупик, поскольку сравнивать найденные отпечатки не с чем. Могло, конечно, случиться и так, что отпечатки по какой-то причине у них сняли позже — уже после катастрофы, но об этом оставалось только мечтать.

Мистер Розенталь, прервав мои размышления, спросил:

— Мне нужно будет подписать какое-то заявление или протокол?

— Нет. А вам что, не терпится?

— Да нет… Просто вы все время задаете вопросы, но ничего не записываете…

— Такой необходимости нет. Мы сейчас с вами просто беседуем, — сказал я, подумав, что для того, чтобы окончательно утонуть в дерьме, мне не хватает только официального протокола. Помолчав, я спросил: — А пять лет назад вы подписывали какое-нибудь официальное заявление или протокол?

— А как же? Разве вы его не видели?

— Мельком, — сказал я и решил, что сейчас самое время сменить тему. — Мне хотелось бы просмотреть личные дела ваших сотрудников.

— Разумеется. — Розенталь поднялся с места. — Я сам их вам покажу.

Мы с мистером Розенталем вышли из офиса и спустились по главной лестнице в холл. Я снова включил мобильник и пейджер — вдруг кто-нибудь дозвонится? Как любят говорить парни из отдела внутренних расследований, труднее всего поймать на криминале ребят из своей же конторы. Как известно, слишком умных преступников не бывает — в массе это народ недалекий и оставляет за собой куда больше следов, чем Санта-Клаус в рождественскую ночь. Но копы, федералы и люди из ЦРУ — совсем другого поля ягоды и знают, как заметать следы. Кроме того, у многих из них сильно развито так называемое шестое чувство, которое предупреждает их об опасности.

Так вот, это самое шестое чувство сейчас настойчиво говорило мне, что я, как выражаются наши нью-йоркские копы, нахожусь под колпаком и неприятности скоро посыплются на меня как из рога изобилия. Вот только как скоро это произойдет, я не знал — может, через двадцать четыре часа, а может, и через двадцать четыре секунды.

В холле мистер Розенталь подвел меня к небольшой дверце, находившейся под лестницей, и отпер ее своим ключом. Потом мы спустились в помещение полуподвала, которое оказалось темным, затхлым и влажным.

— Здесь у нас винный погреб и архив, — торжественно объявил он.

— Давайте вначале наведаемся в винный погреб, — предложил я.

Мистер Розенталь посмеялся над моей первой за день шуткой, что еще больше укрепило мое расположение к этому человеку.

Потом мой спутник отпер еще одну дверь и щелкнул выключателем. В свете ламп дневного света я увидел просторное, с низким потолком помещение, сплошь заставленное канцелярскими шкафами, в которых за стеклом аккуратными рядами стояли папки с документами.

— Желаете вначале ознакомиться с анкетой Кристофера Брока? — спросил Розенталь.

— Если вас не затруднит.

Он подошел к одному из шкафов, вытащил из него здоровенную папку, на обложке которой виднелась наклейка с пометкой: «А-Д», и стал пролистывать лежавшие в ней бумаги, приговаривая:

— Это документы уволившихся сотрудников… Давайте посмотрим, что у нас здесь есть… Я требую, чтобы все личные дела хранились в алфавитном порядке… Б-р-о… может быть…

Я успел заметить, что в папке помещалось не более двух десятков анкет, и полагал, что если личного дела Кристофера Брока там нет, то искать его в архиве бессмысленно, а стало быть, эта ниточка обрывалась.

Неожиданно мистер Розенталь отступил на шаг и произнес:

— Это очень странно.

Ничего странного, парень. Наверняка дело Кристофера Брока хранится теперь на Федерал-Плаза, 26. Плохо в этом только то, что мне до него никогда не добраться.

— А как обстоят дела с Роксанной Скарангелло? — спросил я.

Мистер Розенталь был настолько озадачен пропажей документов, что не ответил на мой вопрос.

— Я о горничной, которая училась в университете, — повторил я.

— Ах да… студентка… Следуйте за мной.

Мы прошли вдоль выстроившихся в ряд шкафов, помеченных наклейками «Сезонные работники», «Временный персонал» и различными буквами.

Достав из шкафа папку с надписью «С-У», мистер Розенталь углубился в изучение ее содержимого.

— Роксанна Скарангелло… Должна быть здесь…

Я помог ему просмотреть все документы в плотно набитой папке. Мы даже перебрали их дважды.

— Ее точно зовут Роксанна Скарангелло? — спросил я.

— Конечно. Как я мог забыть? Она проработала у нас пять или шесть сезонов подряд. Хорошая девушка. Умная, красивая.

— Трудолюбивая…

— Верно… Но, знаете, я и ее анкету не могу найти. Чертовщина какая-то! Это переходит всякие границы. Я, видите ли, всегда заполняю документы и отношу их на место — чтобы не было путаницы. И вот вам, пожалуйста…

— Могло быть так, что федералы забрали у вас эти анкеты, а потом просто забыли их вернуть?

— Они, конечно, изымали документы — но только для того, чтобы сделать с них копии. После этого все было возвращено.

— Кому? Кто принял их на хранение?

— Я… точно не знаю. Полагаю, их принесли прямо сюда — в архив. Федералы проводили в этом помещении довольно много времени. — Помолчав, он добавил: — Впрочем, ксерокопии этих документов вы наверняка найдете у себя в учреждении.