Госпожа тоже облачилась в нечто похожее, с черным гротескным шлемом и пламенем. Чувствуя себя все так же глупо, я взгромоздился на коня. Мои люди были готовы. Одноглазый отправил беса наблюдать за врагом. Оруженосцы Госпожи принесли нам щиты, мечи и копья. На щитах красовались мрачные символы, на копьях развевались вымпела.

— Я создала двух отвратительнейших. При некотором везении облик Взятых на что-нибудь да пригодится. Имена этих двух — Вдоводел и Жизнедав. Которым ты хочешь быть?

Я захлопнул забрало.

— Вдоводелом.

Она испепеляюще взирала на меня добрых десять секунд и только затем приказала оруженосцам подать мне мое добро. Старые свои привычные железяки я прихватил тоже.

Тут появился Жабомордый:

— Готовься, начальник. Сейчас пойдут.

— Ладно. Оповести всех.

Я взглянул направо. Налево. Все и вся были готовы. Я сделал все, что только мог. Все остальное — в руках богов. Или же — в клыках судьбы.

Когда первые солдаты противника ступили в воду, Жабомордый нырнул в туман, затем вынырнул обратно, и я подал знак. Сотня барабанов забили дробь. Мы с Госпожой выехали на гребень холма. Выглядели, наверное, на славу. В крепости за рекою засуетились, указывая на нас.

Я вытащил из ножен данный мне Госпожой меч и простер его к реке, повелевая врагу повернуть назад. Они поворачивать не стали. И я бы на их месте не стал. Однако, могу спорить, занервничали. Спустившись к подножию холма, я коснулся пламенеющим клинком полосы древесного угля.

Пламя рванулось через склон. Секунд через двадцать, конечно, уляжется, однако угли останутся раскаленными. Я быстро ретировался. Испарения были очень уж едки.

Ко мне подлетел Жабомордый:

— Идут через реку, начальник.

Пока что туман скрывал от меня неприятеля.

— Скажи им, пусть барабаны замолчат.

В разом наступившей тишине до меня явственно донеслись лязг и плеск. И следом — кашель и проклятия тех, кто глотнул серных паров. Жабомордый вернулся ко мне.

— Передай Могабе, чтобы выдвигался навстречу, — приказал я.

Вновь забили барабаны.

— Держи строй, Могаба, — пробормотал я. — Больше ничего не прошу, только строй держи.

Появился его легион. Я боялся обернуться, дабы взглянуть на них. Но скоро они миновали меня. И строй держали.

Легионы заняли позиции поперек склона — от ручья справа и от реки слева с небольшим зазором там, где проходила дорога. Н-ну, просто верх безупречности!

Из тумана в полном беспорядке, отчаянно кашляя и ругаясь, начали появляться солдаты противника. Наткнувшись на преграду из углей, они остановились, не зная, что делать.

Я взмахнул мечом.

Полетели снаряды.

Казалось, крепость охватила совершенно беспричинная паника. Вражьи капитаны видели, что ждет их солдат на нашем берегу, но не знали, что предпринять. А потому просто подняли страшную суматоху и не предпринимали ничего.

Солдаты их прибывали и прибывали, до последнего момента не зная, что ждет впереди, и, выйдя из тумана, натыкались на полосу углей.

Туман начал сползать вниз по реке — Меняющий Облик не мог удерживать его долее. Но и того, что осталось, хватало.

Видно, на нашем берегу нашлось-таки несколько знающих сержантов. Противник принялся таскать воду и расчищать в углях проходы шанцевым инструментом. Другие солдаты, рассредоточившись небольшими группами, укрылись от стрел и дротиков щитами. Я снова подал знак. В бой вступили баллисты на колесах.

Могаба с Очибой, пренебрегая опасностью, разъезжали взад-вперед перед своими легионами, вдохновляя солдат стоять насмерть и держать боевой порядок.

Моя же роль сделалась жестокой: я не мог сделать ничего. Я только сидел на коне под легким ветерком и символизировал.

Враги наконец расчистили в угольях проходы и ринулись вперед. За это время баллисты, положившие многих, расстреляли все снаряды и отступили, однако стрелы и дротики продолжали дождем сыпаться на прибывающих через брод, взимая с них ужасную пошлину.

Давление на наш строй нарастало по всему фронту. Но легионеры наши не подавались никуда и делали все, что только могли. Их легкие не были обожжены серными парами.

Больше половины врагов перебралось на наш берег. И примерно треть перебравшихся была уничтожена. Их капитаны в крепости до сих пор ничего не предпринимали.

Силы Хозяев Теней все прибывали и прибывали. Восемьдесят процентов. Девяносто. Ярость и отчаяние добавили им пылу. Таглиосцы то там то тут начали подаваться назад — где на шаг, где на полшага. Я непоколебимым железным символом все так же недвижно сидел в седле.

— Жабомордый, — едва ли не про себя пробормотал я, — ты мне нужен.

Бес возник буквально из ничего, словно материализовавшись на холке моего жеребца.

— Чего тебе, начальник?

Я напичкал его приказами для передачи Мургену, Масло с Ведьмаком, Зиндабу и вообще всем, кого только смог вспомнить. Некоторые шаги были запланированы загодя, некоторые — представляли собою необходимые инновации.

Утро было примечательно отсутствием ворон. Теперь ситуация изменилась. Две чудовищные, едва ли не с курицу каждая, уселись на мои плечи. И были отнюдь не иллюзорны, судя по увесистости. И все остальные тут же увидели их. Даже Госпожа обернулась посмотреть.

Стая ворон пронеслась над полем битвы и, описав круг над крепостью, расселась по росшим вдоль берега деревьям.

Вражеская пехота завершила переправу. Обозы выстраивались у брода, готовясь последовать за ней.

Тысячи солдат Хозяев Теней полегли на нашем берегу. Пожалуй, враг лишился численного преимущества. Однако опыт давал о себе знать. Мои таглиосцы сдавали поле боя. Я чувствовал первые вспышки паники в своих рядах.

Явился Жабомордый:

— Прибыли два фургона с бревнами для баллист, начальник!

— Отошли их к машинам. Потом передай Масло с Ведьмаком: пора.

И совсем скоро в бой со стороны Нумы ворвались около семи сотен кавалеристов. Они смертельно устали. Однако прибыли вовремя и были готовы к бою.

Они сделали то, что от них требовалось. Выдвинувшись из-за ручья, они прошли сквозь хаос вражьих тылов, словно острый горячий нож сквозь мягкое масло. Затем, развернувшись, понеслись по склону, атаковав врага со спины. Словно коса, почуявшая траву…

Позади меня на гребне холма возник Мурген под развевающимся знаменем Черного Отряда. За ним показались люди Зиндаба. Мурген осадил коня между мною и Госпожой, в нескольких шагах позади.

Наша артиллерия начала пристреливаться к крепости.

Гоблин с Одноглазым — а может, и Меняющий Облик — принялись крошить известь, скреплявшую камни в стенах.