до сих пор им встретились в Помойной Яме. Они нашли его спокойно сидящим в небольшой норе.

— Ну, что у тебя? — бросил он.

— Еще двое прибыли в твое подчинение, добрейший господин Скинт, дабы облегчить твои труды. Они понятливые, быстро всему научатся и очень покладистые...

— Замолчи, Мэйуид, — тихо и властно произнес Скинт.

— Какому делу нам предстоит научиться? — устало спросил Триффан.

— Уборке.

— Уборке? — удивленно переспросил Спиндл, который до этого почти все время молчал. — Неужели ты считаешь, что этому надо обучать?

— Кротов следует обучать всему, особенно тех, которые с юга. Все они неженки, — бесстрастно проговорил Скинт.

— Да неужели?

Скинт смерил Спиндла уничтожающим взглядом и сказал:

— В вашем теперешнем состоянии вам такую работу не потянуть. Так что подкрепитесь, выспитесь, а потом потихоньку начнем. — Он провел их чуть подальше, в свободные от кротов норы. Там было зябко и пыльно, но в остальном они были вполне пригодны для жилья. Тут возле них снова возник Мэйуид. Как обычно, он появился с той стороны, откуда его меньше всего ждали.

— Принести им поесть? Что-нибудь повкуснее, да?

— Полчервяка, — односложно бросил Скинт.

— Слушаюсь, господин. Полчервяка так полчервяка, — подобострастно склонив рыльце к земле, отозвался Мэйуид. Он исчез, но тут же вернулся со свежей добычей в зубах и уже собирался поровну разделить ее между Триффаном и Спиндлом, когда Скинт рявкнул:

— Я сказал не по полчервяка каждому, а половину на двоих!

— Извините, господин! Как я, дурак, сам не догадался, остолоп я этакий! Ну конечно: половинка на двоих — вполне достаточно, просто щедро!

— Так оно и есть, — пробурчал Скинт и, наблюдая, как приятели расправляются с убогой закуской, прежним ворчливым тоном добавил:

— Дай таким дохлым, как вы, сразу много — тут же окочуритесь! А теперь, Мэйуид, катись отсюда!

Тот, рассыпаясь в благодарностях и низко кланяясь, испарился.

— Вы сделали ошибку — были с ним чересчур вежливы. Теперь он от вас не отстанет, — заметил Скинт. —

Если опять явится, лучше не вступайте с ним в дружбу. Не потакайте ему, держитесь от него подальше. Он пройдоха, каких мало, ничтожество. К тому же может быть опасен: не исключено, что он агент Феск.

— Какое это имеет значение? — вырвалось у Спиндла. Усталость и раздражение по поводу того, что они успели увидеть, заставили его забыть про страх. — Она служит Слову, да и ты сам, должно быть, заинтересован, чтобы ей о нас доносили. Разве ты не такой же, как они все?

— Был когда-то такой же. Но теперь?! После того как поработаешь с мое чистильщиком, после того, что повидаешь, для тебя все станет едино — что Слово, что Камень. Главное — выполнить работу, вот и все дела. Это единственное, о чем следует помнить уборщику трупов. Мэйуид полезен, потому что много знает и о многом пробалтывается. К тому же он лучше всех здесь знаком со всеми ходами и переходами. Что тоже важно. А теперь отдыхайте. Станете усердно работать, не будете пытаться сбежать — и к вам будут относиться хорошо. Здесь работы осталось совсем немного. Потом нас перебросят, и думаю, следующее место окажется в любом случае более здоровым, чем здешнее. — С этими малообнадеживающими словами Скинт удалился.

Правда, и тут им не удалось остаться вдвоем, потому что, как всегда, неизвестно откуда Мэйуид немедленно заявился снова и проговорил, вопросительно заглядывая им в глаза:

— Он предупреждал вас насчет меня, да? Разве не так, косматые господа? Говорил, что я плохой, да? Согласен, я действительно многим кажусь таким. Но это же Помойная Яма, как тут будешь хорошим? Тут не то место, где легко остаться чистеньким, разве не так?

Он уже успел залезть к ним в нору, и Спиндл, обнаружив возле себя это облезшее, покрытое зловонными гнойниками существо, назойливо набивавшееся к ним в друзья, невольно отодвинулся и, если бы не знак Триффана, наверняка велел бы ему убираться вон.

Триффан же смотрел на Мэйуида скорее с интересом, нежели со страхом или отвращением. Тот, в свою очередь, разглядывал Триффана.

— А я вижу, тебя, господин мой, на мякине не проведешь! Ты умный, сразу видно. Знаешь, как заставить крота разговориться, ясное дело! — сказал он, помолчав. От его робости не осталось и следа. Он приблизил свое рыльце вплотную к Триффану и вызывающе продолжал: — Разве тебе не говорили, что ты умрешь, если притронешься к больному лысухой?

— Лысухой? А что это такое? — спросил Триффан.

— То, что у меня! Вот это самое! — И Мэйуид показал на свою облезшую голову. — И когда от тебя вот так начинает вонять, то ты умираешь! — С этими словами он показал Триффану гнойники на боку.

— Сколько времени ты здесь пробыл? — никак не реагируя на его выходку, спросил Триффан.

— Дольше всех, кто здесь сейчас, — буркнул Мэйуид. — Целую вечность.

— И тем не менее ты до сих пор жив. Так отчего же мы должны обязательно умереть?

— Опять повторю: очень ты умный! Умный и хитрый, прямо как лис. Складно все у тебя выходит! Нет, ты непременно умрешь в конце концов, хоть сейчас еще и вполне здоров! И случится это скорее рано, чем поздно... Из-за того, что спятишь; или потому, что тебе проткнут нос. От лысухи, от раны, но все равно непременно умрешь, и доброта твоя тебя не спасет!

— Но ты же не умер, — абсолютно спокойно заметил Триффан.

— У меня свой резон, чтобы выжить!

— Какой?

— А тебе не терпится узнать? Не скажу. Никогда никому не говорил и тебе не скажу. Но он есть.

— Вот и у нас тоже есть свой резон, чтобы выжить, — улыбнулся Триффан.

— Опять умничаешь! Тогда скажи Мэйуиду, он тебя не выдаст! Ну скажи, пожалуйста! — заклянчил он, как капризный ребенок.

— Нет, не скажу. А теперь, с твоего позволения, я хочу поспать.

— Так нечестно! Сначала раздразнил, а теперь собирается спать! Тогда не дам тебе червячка. И больше не жди от меня помощи!

Но Триффан уже закрыл глаза и тут же спокойно и крепко уснул.

Мэйуид скрылся в боковом тоннеле, Спиндл тоже попытался заснуть, но был слишком возбужден, и это ему никак не удавалось.

— Эй, послушай! — раздался шепот.

— Ну