что я был здесь, – отрезал Рэдхэйвен, скидывая с меня одеяло до колен и поправляя сбившуюся лямку черного платья.

– Так это ваш старый приятель? – дернула плечом. – Тот, с которым вы повздорили?

– Он самый, – недовольно выдохнул мастер. – Морок Кхи-Гарда. Я его только нашел и вернул, а вы снова впустили…

– Да будто я специально!

– Прячется теперь в каком-нибудь темном углу и ждет, пока я в очередной раз найду и отправлю домой. Считает это варховой игрой. Забавой! – фыркал он, наматывая уголок одеяла на кулак. Тот самый уголок, который с двумя кофейными пятнами. Ну ладно, может, и с тремя. – Для морока он весьма молод, непосредственен, непослушен… Опять ругаться будем.

– И как вы его отыщете в темном углу, если он и есть темнота? – втянулась в гипнотическую беседу.

– Я? Никак. Вы найдете, – ухмыльнулся Рэдхэйвен. – Сами выпустили, сами и разгребайте. Дар у вас есть – пользуйтесь. Заодно попрактикуетесь на вполне безобидной сущности. Его переезд на изнанку бытия теперь на вашей совести.

В повисшем молчании я нервно сглотнула и покосилась на стакан с доббом. Студентам его запрещают. Но конкретно сейчас я была готова нарушить правила. Более шатким мой мир все равно уже не станет.

Переезд на изнанку! Обнимающегося морока! На моей совести? И ведь это не самое сильное потрясение за сегодня…

Затылок щекотало неприятное чувство чего-то забытого. Важного, но ускользнувшего из-за суматохи. Мой теоретический ум встряхнулся и принялся за работу, разматывая скомкавшийся моток из воспоминаний.

Так… До того, как оказаться на ректорском полу, я была в коридоре. Глядела на дверь за радужным экраном. А до этого – пряталась от девиц с элитного боевого, размазывала слезы по щекам и старалась не разреветься сильнее. А до этого…

Точно. Вейн. И Элодия. И статуя Имиры.

Вот ведь гхарр блудливый!

Я прислушалась к организму, шмыгнула пару раз носом… Нет, плакать мне больше не хотелось. А вот крушить, кусать и царапать (чью-нибудь среднестатистическую физиономию, к примеру) – вот этого очень даже.

– Правильно, Эйвелин, – одобрительно кивнул Рэдхэйвен, про которого я на секунду позабыла. А вот он от меня взглядом не отлипал. И воинственный вид приметил сразу.

– Мм?

– Лучше злитесь. Вы же дикая вирра. Драчливая, упертая, гордая… А тут рыдать вздумали. И из-за кого? Из-за этого? Зеленого юнца, облизавшего первую подвернувшуюся девицу?

– То есть, если бы я плакала из-за вас, то все было бы в порядке? – насмешливо подняла бровь.

– Это я мог бы понять. У меня в некотором роде талант доводить до слез, – он серьезно кивнул.

– Вот не надейтесь даже, – профыркала, пытаясь определить, кого из этих двоих я сейчас ненавижу больше. Вейна или рабовладельца.

Диккинс, к прискорбию, лидировал. С солидным отрывом протяженностью в вархову бездну.

– И зачем вы прогуливались по темному коридору к статуе Имиры? – Рэдхэйвен смотрел на меня, поджав губы и о чем-то размышляя.

– Искала друга, – буркнула в ответ. – Что, шлепать будете? Или сразу кандалы нацепите?

Сунула ему под нос свои сложенные запястья. Но тут же убрала обратно под одеяло: глаза хитанца сверкнули плотоядно. Опасно. Словно он был совсем не против связать мои руки понадежнее и примотать куда-нибудь… к кроватному изголовью, например. А потом, быть может, и отшлепать. Кто знает, чем там хитанцы развлекаются?

– До таких игр вы еще не доросли, мисс Ламберт, – рассмеялся над моим ошалелым видом негодяй и сам замотал сидящую меня в одеяло.

– А вы доросли?

Да Варх меня дернул такое спрашивать?

– Мне часто бывает скучно.

Да Варх его дернул мне ответить?

– Должен признать, что ваш бывший друг идиот.

– Нынешний. Друг, – пропыхтела упрямо. – Но что идиот – тут согласна.

– Он выбрал что попроще, подоступнее, – продолжал Рэдхэйвен. – Решил, что с вами слишком сложно. Сдался, отказался от борьбы.

– Это не ваше дело. Вы вообще радоваться должны, что все так удачно сложилось! – воскликнула с обидой.

Проклятый хитанец сделал все, чтобы с Вейном получилось… как получилось. Запретил наш проект, нарядил меня в дурацкое платье, танцевать потащил… В голову влез намертво, так, что не выкинешь! А теперь в свое одеяло в золотых вензельках заматывал. Как будто так и надо.

– Неужели вы всерьез расстраиваетесь, что этот патлатый юнец не ваше ухо слюнявил в варховом коридоре? – Рэдхэйвен придвинулся ко мне и понизил голос. – Я, конечно, не мисс Хаммер… Но сомневаюсь, что это было приятно.

Поглядела на него в упор, разыскивая подвох или насмешку. Не нашла и согласно вздохнула. Как истинный теоретик, я давно выдвинула гипотезу, что слюни и уши несовместимы. Но проверить на практике не довелось.

– Да, я тоже… сомневаюсь. Хотя откуда мне знать, – пожала плечом с напускным равнодушием. – Как вы верно заметили, в том коридоре была не я, а мисс Хаммер.

Опустила взгляд на черно-золотое покрывало с ажурным узором. Это действительно цвета его рода или мастер проклятий подбирает интерьер под изменчивый цвет своих диковинных глаз?

Подняла лицо слишком поздно, чтобы заметить его стремительное приближение. Тьма! В последнюю секунду отшатнулась, резко увеличив расстояние между моим ухом и загорелым носом. Он что задумал?

– Тихо, дикая вирра, – вкрадчивым, приручающим шепотом «успокоил» Даннтиэль и снова медленно подался ко мне. – Не бойся, драчунья…

– Сидите, где сидели! – сдвинула брови с угрозой.

– Всего одно прикосновение, – пробормотал гипнотизирующим шепотом. – Тебе понравится, Эйвелин.

– Да с чего вы это все берете? – засопела настороженно. – В Хитане все такие самоуверенные?

– Просто знаю.

Судя по темному взгляду, он нацелился на мое левое ухо. Движение ко мне – плавное, спокойное, – и вот уже мягкая щетина заскользила по щеке, а теплое дыхание защекотало волосы. Это показалось таким знакомым, что я замерла на вдохе…

…И резко ушла вправо, трусливо отпрянув от «дрессировщика».

– Вот зараза, – беззлобно проворчал тот, цепко ухватил за затылок и вернул к себе. Не успела опомниться, как его губы поймали ухо.

– Огхаррели?.. – поперхнулась ошеломленно. Похлопала ресницами и с силой зажмурилась, словив бешеный импульс, ударивший в затылок.

Точно огхаррел. Спятил. И меня за собой в эту бездну тащит.

…Кожу било мелкими разрядами каждый раз, когда он прикусывал мочку и с негромким рыком нежно оттягивал на себя.