Я оставалась в трансе до тех пор, пока состояние пациента не сменилось с агонизирующего на стабильно– тяжёлое.

   Тогда я позволила себе вернуться в обычный режим.

   Сразу навалилась усталость. Задрожали руки. Надо было выйти в холл, раздобыть себе пойло со стимуляторами и что– нибудь сожрать, существенное. А потом вернуться.

   Прогноз оставался неблагоприятным, но слепящая белая стена финала, за которой жизнь Игоря растворялась в Вечности навсегда, отодвинулась в будущее на несколько дней. Маленькая победа. Маленькая…

   Ничего. Вот так, потихоньку, полегоньку и вытащим. Вытащим обязательно! Все похожие случаи из Клиники– Девять прошли в моей памяти. Никто не умер. Да, но тогда у меня был мой наставник, доктор Марвин… В ад такие мысли. Я справлюсь. Ради вашей памяти, Учитель!

   В глубине сознания родился отклик: одобрение, уважение, пожелание удачи. Фантомная телепатическая связь сродни фантомным болям: возникает непрошеной, исчезает не сразу, приносит страдание. Избавиться от неё навсегда невозможно, разве только свести к минимуму частоту и глубину проявления…

    Я справлюсь и с нею.

   Вышла из бокса, растирая затёкшую шею. И к автомату линии доставки. Кофе, потом еду, потом снова кофе и снова еду, а там посмотрим. Краем глаза уловила движение. Усталость мгновенно слизнуло, я стремительно обернулась.

   И обнаружила ту девчонку– интерна, с вражеского рейдера. Она вжалась в угол, злобно смотрела. Выглядела отвратно. Её трясло, причёска распалась и волосы взялись тугими полукольцами, верный признак скверного состояния.

   Я медленно соображала. Что она здесь делает? Её старшую привезли упакованной, я сама и привезла. Где– то она здесь же, в лазарете. Если пережила телепатический допрос. А о самой девчонке просто… забыли. Не до неё. Оставили тут. Куда она отсюда денется? Без ключа дверь во внешние коридоры клиники не открыть.

   Но она не солдат, её никто не учил терпеть некомфортные для жизни условия, никаких тебе тренингов на выживание. Вот она и замёрзла в хлам. Надо думать.

   – Кофе будешь? – спросила я, не придумав ничего умного.

   Шипение загнанного в угол зверька. Ага, Ламберт. Получила? Только не говори, что ждала восторженное: «спасибо, дайте мне большую кружку».

   – Климат– контроль, – сказала я в пространство. – Температурный режим, влажность,

   Я подумала и принфесла из соседней комнаты– кладовки два комплекта термоплёнки, в которую при транспортировке, перед помещением в спецбокс, обычно заворачивают раненых. Кинула их девчонке:

   – Укройся.

   В благодарность меня снова наградили злобным взглядом.

   – Одно из двух, – ласково сказала я. – Либо ты укрываешься сама. Либо спеленаю тебя я. Вот так… умница. Так будешь кофе или нет?

   Шипение. А вообще, это она уже сутки ничего не ела, получается. Скорее всего, совсем ничего. Забыли о ней напрочь, н– да. Скверно. Значит, дела наши совсем хреновые, как сказала бы Ванесса. О ценных пленниках забывают обычно в очень нездоровой суматохе.

   Я вернуфлась к раздаточному терминалу, поколдовала с заказом. На самом деле выбор был небогат: не предназначен этот агрегат для удовлетворения вкусов чужих рас. Большая кружка бульона со специями и стимуляторами… наверное, пленница сочтёт его отвратным на вкус, но это её проблемы. Меня её сородичи тоже разносолами не баловали.

   – На. Бери, бери. И чтофбы до дна…

   Легко было догадаться, куда отправится эта кружка со всем своим содержимым. Я перехватила её в самом начале броска. Девчонка смотрела большими глазами, как бульон, выплеснувшаяся было через край, вначале застывает в воздухе, а потом собирается обратно в кружку.

   – Опять одно из двух, – сказала я скучным голосом. – Или пьёшь сама. Или я вливаю это тебе в глотку силой. В любом случае, жидкость оказывается в твоём желудке, без вариантов. Весь вопрос в методах и средствах, так сказать. Ну?

   Девочка протянула руку, взяла. Я отвернулась. Смотреть, как она давится бульоном и тихо плачет, было выше моих сил.

   Я стала медленно пить обжигающий кофе. Мне не хватало злости. Мне отчаянно не хватало злости! Рванула ворот: горло сдавило душным спазмом. Впрочем, эффект можно было списать на перенастроенный под оллирейнскую девчонку температурный режим. Скоро тут вообще начнётся терранская баня. Я как– то изведала все прелести этой бани из любопытства, как же, побывать на Старой Терре и не сходить в одну из их знаменитых бань… То ещё развлеченьице. Даст фору любому тренингу на выживание из перечня обязательных программ Альфа– Геспина!

   Тинькнул браслет терминала. Голос Ванессы:

   – Ламберт, свободна?

   – Почти, – отозвалась я.

   – Можешь зайти ко мне в кабинет?

   Командир. Просит меня. Зайти к ней. А если я не могу, то можно и не заходить, так, что ли, получается? Нет, определённо происходило нечто из ряда вон! Что хочешь, то и думай.

   Я прислушалась к собственным чувствам. Прогноз состояния Игоря: условно– неблагоприятный. Общее состояние: стабильно– тяжёлое. Прогноз на ближайшие часы: без динамики. Собственное состояние: удовлетворительное.

   – Да, Ванесса Валерьевна, – сказала я. – Я приду.

   Встала, сунула пустую кружку в мусорник. Стимуляторы делали своё дело: усталость отошла, расправились плечи, телу вернулась упругая собранность и готовность к любой пакости из– за угла.

    Пленная девчонка злобно следила за мной. В её глазах рождалась ненависть. Чистая как слеза, ничем не замутнённая, ненависть к врагу. Девушки у ольров не служат в десанте. Но из них получаются отличные пилоты истребителей– охотников. Эти их дамские эскадрильи, прямо скажу, зубная боль ещё та для наших ребят– пространственников.

   Мне хотелось крикнуть ей: «Остановись! Не надо!» Но я видела, что это бесполезно. Мне Лилайон ак– лидан тоже говорил: «не надо». Я его услышала? Нет. И эта девчонка меня сейчас не услышит.

   Выхода нет, как нет и надежды. Круговорот беды и боли бесконечен. Разорвать его невозможно. Всё это будет происходить снова и снова, как ни бейся. Но Лилайон ак– лидан всё таки попытался сделать хоть что– то… Попробую и я.

   – Хочешь совет? – спросила я, чувствуя себя донельзя глупо.

   Молчание, настороженный взгляд. Но я всё же продолжила:

   – Не бросай профессию. Операционная – это тоже война. Хороших бойцов вокруг много, а вот хороших врачей…

   Она долго молчала, потом выдавила через силу:

   – Ненавижу!

   Следовало ожидать. Я кивнула:

   – Имеешь право.

   Что ещё я могла ей сказать? Только это.

***

– После битвы в локали Девбатума нас вынесло в буферную зону, в пространство неизвестной планетарной системы. Там было две кислородных планеты, мы приняли решение двигаться к ближайшей, насколько это было возможно. При первом же облёте мы поймали сигнал о помощи: на планете находился межзвёздный транспортник Радуарского Альянса, потерпевший бедствие за несколько суток до нашего появления. Военные действия всегда вносят нестабильность в работу пересадочных станций; пассажирский транспорт иногда пропадает в GV– туннеле без вести. Такие корабли считают условно– погибшими: всегда остаётся надежда обнаружить выживших или их потомков где– нибудь в неизвестных, не изученных ранее, мирах.