— Успокойся, душа моя. Мы скоро вернёмся. — Гардрада ободряюще улыбнулся и, поцеловав поникшую супругу, поднялся на борт флагманского корабля.

— Матерь Божья! Пресвятая Богородица! Спаси и сохрани их! — глотала слёзы королева, осеняя крестным знамением уходящие ладьи.

На одной из них стоял Гардрада. Викинг покачал головой, тяжело вздохнул и отвернулся.

— Подойди, Олаф! — бросил он через плечо.

Сын повиновался. Король положил руку ему на плечо и торжественно произнёс:

— Скоро ты увидишь Англию, Олаф! Я завоюю её для тебя! А ты сохранишь её для своего сына!

Однако, прежде чем плыть к английским берегам, король норвежцев завернул в Шотландию, где имел встречу с Тостигом и Малкольмом. Он присоединил к своей флотилии корабли с фламандскими, ирландскими и шотландскими наёмниками и довёл её численность до трёхсот единиц[36], после чего двинулся в Нортумбрию.

Разорив побережье Кливленда, Гардрада осадил Скарборо. Жители пытались сопротивляться, но безуспешно. Викинг сжёг город и реками повёл свою армаду на Йорк[37]. На его пути встала северная армия, руководимая Моркером и Эдвином. Северные графы не стали дожидаться короля, ибо им не терпелось доказать, что они способны самостоятельно уберечь свои земли. Кроме того, они опасались, что Гарольд, придя в Нортумбрию, договорится с Тостигом.

20 сентября враги сошлись под Фулфордом. Сражение было жарким и яростным. Отбросив всякие тактические изыски, противники бились стенка на стенку. Норвежцы выказывали чудеса доблести и беззаветной отваги, англо-датчане противопоставили им дисциплину и бычье упорство. Атаки викингов были настолько стремительны, что линия сражающихся то и дело описывала круги. Минул день, наступил вечер, а конца побоищу не было видно.

Молодые графы, стоявшие во главе английского войска, были на высоте. И тем не менее они не могли тягаться со столь искусным и закалённым в боях полководцем, как Гардрада. С наступлением темноты северяне, неся огромные потери, оставили поле боя и отошли к Йорку. Они надеялись отсидеться за его стенами до прихода Гарольда, но в городе вспыхнул мятеж, поднятый сторонниками Тостига. Моркер и Эдвин вынуждены были оставить город.

Как и ожидал Гардрада, север страны, словно спелый плод, упал к его ногам. Король и его союзник стали тут полновластными хозяевами. Они не опасались прихода Гарольда, ибо знали, что на юге вот-вот высадится Вильгельм. Понимая, что английский король не решится в столь суровый час двинуть против них регулярные войска, они чувствовали себя уверенно и свободно. Расположив свою флотилию близ Йорка, по берегам Дервента и Оуза, они задали пир. А их люди пустились мародёрствовать, ибо какая же война обходится без грабежа и насилия?

Прошёл день. Захватчики продолжали отдыхать, их многоголосый лагерь шумел, как осиный улей. Отяжелевшие воины, пошатываясь, бродили от костра к костру, а предводители сидели за длинным столом, раскинутым на берегу, подле флагманского корабля.

— Что-то ты невесел, друг мой, — усмехнулся Гардрада, внимательно взглянув на своего союзника.

Тостиг отставил в сторону пустой кубок:

— Напротив. Я весел как никогда.

— Оно и видно, — хмыкнул старый викинг. — Что-то гложет твоё сердце? Ведь ты добился своего.

— Добился, — кивнул сакс.

— Так выше голову! — улыбнулся норвежец. — Всё идёт своим чередом.

— Ты прав, Харальд, всё идёт как нельзя лучше, — хмуро кивнул Тостиг.

Он действительно добился своего. Он был восстановлен в звании графа, а впереди маячили ещё более радужные перспективы. Но не было радости в его сердце — слишком много горя принёс он соотечественникам. Не об этом мечтал Тостиг. Как бы жесток и честолюбив он ни был, разорение английской земли болью отдалось в его сердце. Впервые он отдал себе отчёт в том, что совершил и чем всё это может кончиться. Увы, осознание пришло слишком поздно, ибо дороги назад у него уже не было... Хотя на самом деле дорога есть всегда. Были бы силы и желание пройти по ней и испить горькую чашу искупления...

Весть о вторжении норвежцев и гибели Скарборо застала Гарольда врасплох. В течение нескольких часов он никого не принимал. Его мозг жгла одна мысль: «Что делать?»

Однако, пережив потрясение, он взял себя в руки и созвал танов. Те явились на зов, молча расселись на скамьях и напряжённо уставились на короля. В их глазах он читал тот же вопрос.

— Вот и пришла на нашу землю беда, — произнёс Гарольд. — Как мы поступим?

— Будем драться! — вскричал Сигевульф.

— Как ты предлагаешь драться? — осведомился король.

— Двинемся на север и утопим викинга в море! — задиристо ответил толстяк.

— А если в это время придёт Вильгельм? — спросил Гарольд. — И ударит нам в спину?

Сигевульф растерянно молчал, не зная, что ответить.

— Надо остаться тут! — сказал эрл Алфвиг. — Укрепиться под Лондоном и выждать время. Если к началу октября Вильгельм не придёт, значит, он отложил вторжение. И мы сможем бросить все силы против Гардрады.

— Иными словами, ты предлагаешь затаиться и ждать, — задумчиво промолвил король. — А в это время враг будет убивать моих подданных и жечь мои города! Так, дядя?

— Моркер и Эдвин не дадут Гардраде развернуться! — стоял на своём старик.

— Графы слишком молоды, — возразил Гарольд. — Без нашей помощи им не одолеть норвежца.

Он помолчал несколько мгновений и вновь заговорил:

— А что, если Вильгельм, Тостиг и Гардрада заранее сговорились ударить на нас с двух сторон? Ты об этом не подумал?

— Нет. Об этом я не подумал, — честно признался эрл.

— Плохо, что не подумал. Надобно учитывать все возможности... А что думают остальные? — обратился король к собравшимся. Таны понуро молчали. Гарольд встал с кресла и стал обходить своих вассалов.

— Освин? Иорналф? Вебба? — поимённо спрашивал он. — Что ж вы молчите, друзья мои?

Саксы лишь кряхтели и прятали глаза. Гарольд поравнялся с последним из них, повернулся и прошёл к своему креслу. Он опустился в него и с жаром заговорил:

— Не подобает нам, славным воинам, падать духом. Ещё ничего не потеряно... Сдан Скарборо? Мы возьмём его обратно! Враги под Йорком? Мы отбросим их прочь! Гардрада дорого заплатит за свои бесчинства. Итак, мы идём на север. С хускерлами и вашими дружинниками.