Следующие десять минут мы вместе с миссис Давдейл лихорадочно разливали лимонад. Первой, кому я подала стакан, оказалась миссис Швабухер. Я спросила, не дать ли ей еще один для Каризмы.

– Не стоит, Жизель. Я не знаю, где он. – Она выдавила улыбку. – А пока разыщу его в этой толчее, расплещу весь лимонад.

– Все прошло замечательно. Спасибо вам и Каризме. Без него нам бы не собрать денег на памятник мисс Банч.

– Приятно слышать, милочка.

В поведении миссис Швабухер чувствовалась скованность. Должно быть, беседа с полковником далась ей нелегко. Когда миссис Швабухер уже отчаливала от стола, я сказала, что ее боа лежит на шкафу.

– Я не вижу его, Жизель, – миссис Швабухер повертела головой. – Наверное, кто-нибудь переложил в другое место. Пойду поищу.

– Удачи! – крикнула я вслед.

Неужто это глупый пес принял пушистое боа за дичь и утащил в свою берлогу? Да нет, будем надеяться, что миссис Швабухер найдет свое бесценное сокровище целым и невредимым. Скорее всего, она просто близорука.

Дамы, которым я раздавала лимонад, шептали одно-единственное слово: «Каризма!»

– Каризма!!! – неслось со всех сторон. Комната трещала по швам, и вскоре у меня возникло чувство, будто смотрю в калейдоскоп. Предметы и люди превратились в разноцветные стеклянные треугольнички, они распадались и снова складывались в различные фигуры. Поначалу я напряженно пыталась соединить фрагменты в знакомое лицо, но через пять минут даже те, что стояли напротив, превращались в абстрактную головоломку.

Бен страдает клаустрофобией. Мы редко вспоминаем об этом, поэтому я не сразу поняла, что со мной происходит. Решив глотнуть свежего воздуха, я принялась продираться сквозь толпу. И тут зал взорвался: шум, дикие крики и собачий лай.

В тот же миг ко мне вернулось нормальное зрение. Сначала я увидела Хитклиффа. Пес запрыгнул на стол, перевернул кувшин с лимонадом и принялся безжалостно топтать пирожные и бутерброды. Вторым живым существом, на которое пал мой взгляд, была эта ведьма библиотекарша. Она громко вопрошала, кто допустил подобное бесчинство. Ее голос перекрывал даже тоскливый собачий вой.

А где же мистер Паучер? Почему он бездействует? Съежившись под взглядом библиотекарши и чувствуя себя участницей преступления, поправшей все законы, я бросилась на поиски хозяина Хитклиффа. У самой двери я нос к носу столкнулась с Сильвией Бэбкок. Она схватила меня за руку.

– Элли! Мое бедное сердце сейчас разорвется. Жуткая собака! Она вдруг выросла передо мной словно из-под земли! Почему она так воет, Элли?.. Будто увидела привидение!

– Сильвия, – я старалась говорить как можно убедительнее, – глупый пес, должно быть, просто что-то услышал и испугался. Дверь хлопнула или половица скрипнула. У животных слух много тоньше, чем у нас. Сейчас я найду его нового хозяина, мистера Паучера, и Хитклифф утихомирится.

– Нового хозяина… А прежнего убила я! Так вы думаете? – запричитала Сильвия. – Так все думают?

– Чушь! Перестаньте себя винить. Если бы моя собака сперла кусок говядины, я бы тоже приказала мужу спасти наш воскресный обед. Но вам не стоит оставаться в одном помещении с Хитклиффом. Лучше помогите мне найти мистера Паучера.

Сильвия потащилась за мной. Когда я, нигде не обнаружив хозяина пса, сказала, что спущусь вниз, миссис Бэбкок прилепилась к Герте. Та стояла под портретом библиотекарши, заправлявшей здесь задолго до мисс Банч. Что могло испугать Хитклиффа? – удивлялась я. Что такого странного он увидел… или кого? Сильвия, разумеется, подразумевала покойного мистера Бэбкока, когда говорила о привидении, но… Нет, долой нелепые предрассудки!

Мужественное решение не спасло меня, когда из туалета под лестницей вынырнула Эвдора. Я так и подпрыгнула: викариса была бела как мел, остекленевший взгляд упирался в стену. Эвдора дрожала всем телом.

– В чем дело? – быстро спросила я. – Вы услышали шум наверху и подумали, что произошла катастрофа? Это всего лишь мистер Паучер тайком провел Хитклиффа в читальный зал, а пес вдруг взбесился. Вот и все!

– Нет, не все, – судорожно выдохнула моя подруга. – Погодите, Элли, не торопите меня, дайте отдышусь. Наверное, это шок, хотя раньше со мной никогда такого не случалось. Элли, произошло страшное несчастье. Не знаю, как вам сказать. Каризма мертв!

– Не может быть… – Я в ужасе отпрянула.

– Он там… лежит на полу.

– Должно быть, он медитирует. – Собственный голос доносился до меня, как из стереофонических наушников. – Некоторые люди умеют впадать в глубокий транс.

– Нет, Элли… – Эвдора прижала ладонь ко лбу. – Я хотела объяснить Каризме, почему Глэдстон решил отказаться от его услуг. Но мне не удалось поговорить… Я нашла его распростертым на полу около стола, за которым он раздавал автографы. Бюст Шекспира валялся рядом. Очевидно, бюст упал с подставки и ударил Каризму по голове.

– Так это был несчастный случай? – пробормотала я.

Эвдора сделала шаг ко мне и замерла на месте.

– Элли… а что же еще это могло быть?

– Убийство!!!

Этот исполненный невыразимой тоски вопль обрушился на нас с верхней ступеньки лестницы. Мы подняли глаза и увидели миссис Швабухер. Она медленно покачнулась и впала в спасительное забытье.

– Миссис Мэллой сказала, что даже мертвый Каризма был чудо как хорош и зря его не засняли для обложки… последней обложки… – Мой голос дрогнул, я глянула на мужа, и он быстро сунул мне стакан бренди. – Бен, он выглядел таким красивым! Трудно было поверить, что его не специально уложили в такую изящную позу, разметали волосы, чтобы они напоминали реку, освещенную солнцем, а потом, любуясь, щелкнули, – прекрасная иллюстрация к смерти героя!

– Выпей, дорогая! – Бен сел рядом со мной на диван.

Я столько плакала, придя домой, что мое лицо было мокрым от лба до подбородка. Пробило семь вечера, но мысли о еде вызывали тошноту, хотя по опыту я знала, что бутерброды придают больше сил, чем алкоголь.

– Прости, совсем расклеилась. – Рискуя залить диван бренди, я откинулась на подушки и закрыла глаза. – Наверное, нужно позвонить миссис Швабухер в отель. Мне кажется, я была недостаточно настойчива, уговаривая ее переночевать у нас.

Бен убрал волосы с моего лба.

– Очевидно, миссис Швабухер хотела побыть одна.

– Взгляну на детей.

– Они крепко спят. Ванесса обещала регулярно к ним наведываться.

– В последнее время она ведет себя как настоящий ангел…

– Просто наша тигрица решила поменять шкуру.

Бодрый тон супруга неприятной тяжестью отозвался в пустом желудке. На секунду я позабыла о печальной участи Каризмы. Чем же все это время занимались Ванесса с Беном? Они ведь собирались пообедать с Глэдстоном. Ужасная новость ненадолго заставила забыть про ревность и образ благородной жены, но теперь настал момент истины: пусть мой муж знает, что, какую бы трагедию я ни переживала, прежде всего я чуткая жена.