– Итого, – подвела итог Ева, – в одиннадцать сорок я вышла с заключенным, одиннадцать сорок шесть – мы в прачечной, одиннадцать пятьдесят четыре – мы с тобой уже грузим контейнеры. В одиннадцать пятьдесят ты должен уже подъехать, а я запрятать тело в белье.

– Какое тело? – спросил Волков удивленно.

– Это так, сорвалось. Пошли в кабинет, точно отработаем время.

Ева и Волков по очереди ходили туда-сюда по кабинету, засекая время и сверяя расстояние с планом.

«Он не достанет машину, он трусит, ему трудно убедить себя, пока он не знает точно сумму, – думала Ева, меряя шагами триста двадцать метров. – Ну и черт с ней, с машиной, пусть приезжает настоящая, из прачечной, мне все равно, а Слонику и подавно».

«Надо взять себя в руки и сделать все правильно. Деньги – да, но сейчас главное – сделать это вместе с ней, и она моя с потрохами. Что прикажу, то и будет делать», – мечтал Волков, стараясь шагать равномерно, не спеша.

– Все! – сказала Ева. – Проверь еще раз мысленно с движениями, как мы грузимся за шесть-восемь минут, и отдыхай, у меня деловая встреча.

В этот день судили Короля. Ева приехала к завершению представления.

Учитывая преклонный возраст подсудимого и недостаток улик, Кароль Евгений Францевич был осужден условно и освобожден из-под стражи в зале суда. Ева догнала его в коридоре, взяла под руку.

– С меня хороший обед, – сказала она.

– Хорошие обеды сейчас большая редкость, хотя я знаю одно местечко, правда, туда даму приглашать неудобно…

– Что, закрытый мужской клуб?

– Нет, это квартира одного поляка, – Король замолчал и уставился сквозь стеклянную дверь на улицу.

Сначала на лице его было недоумение, потом злость.

Ева проследила за его взглядом и увидела огромную блестящую похоронную машину-катафалк, всю украшенную искусственными цветами и лентами. Возле машины толпились зеваки.

– Вот что, – решился Король и оттащил Еву от двери, – я не успел кое-что сказать тогда, на допросе. Вы так быстро свернули наш разговор. Вы знаете, что такое «Мохнатый»?

– Это кличка?

– Нет, то есть это что-то вроде клички, но универсальной. «Подсадить Мохнатого» – вам ничего это не говорит?

Ева смотрела удивленно.

– Хотя, конечно, вы молоды. Это жаргон, «подсадить Мохнатого» – значит заменить где-нибудь в нужном месте работника своим человеком. Раньше в каждой хорошо организованной банде были свои Мохнатые. Делалось это так. Допустим, надо брать банк, в банке уже есть свой человек. Ограбление либо назначается на его смену, либо Мохнатым подменяют «внезапно заболевшего» работника. Потом Мохнатый исчезает, конечно, получив свою долю. Он уезжает обычно в другой город и устраивается работать по специальности в другой банк.

– Подсадной человек! Я так и думала, – задумчиво кивнула Ева.

– А теперь мне пора, – Король надел шляпу, которую до этого прижимал к груди, вздохнул и вышел на улицу.

Из роскошного катафалка вылез огромный безобразный человек. На шее у него висел яркий похоронный венок, на черной ленте золотом было написано «Мир и покой тебе, Король!».

Король поднял воротник пальто и стал быстро уходить. Толстяк замахал руками и закричал, потом неуверенно побежал за Королем. Через несколько метров он запыхался, развернулся и побежал к машине. Когда он разворачивал катафалк, Ева вышла на тротуар и наблюдала вместе с собравшимися зрителями это представление.

– Король! Подожди, это я! – кричал толстяк, высунувшись в окно. – Ну что ты, в натуре, это же была шутка! Садись, у меня для тебя очень удобный гроб в салоне! Ну хватит! Садись ко мне, я тебя с утра жду! Садись, а то пристрелю! – приказал толстяк, поравнявшись с Королем, когда его уже не слышали зрители.

Дождавшись полуночи, Стас встал и пробрался на кухню. Днем он опрокидывал по несколько рюмочек водки под поцелуй Натальи и по ночам стал потихоньку тешить свою дремлющую артистическую натуру прекрасным виноградным вином «Шато-Бэрле», бутылку которого он на всякий случай запрятал за один из холодильников.

– Держать такое вино в холодильнике! О, варвары!.. – простонал Стас, устроившись поудобней у окна и наполняя высокий тонкий фужер.

Свет Стас не зажигал, ночь выдалась ясная. Стас терпеливо ждал, когда выведут гулять белую лошадь. Из налитого бокала пахнуло терпким запахом нагретого винограда.

– Словно ожидание счастья… Запах ожидания счастья, – сказал Стас, рассматривая сквозь золотую жидкость луну в окне.

Послышались шаги, и в кухню вошел большой пузатый человек, от него пахнуло холодным запахом улицы и прелых листьев.

– Что пьешь? – спросил вошедший. Не зажигая света, он открыл холодильник, на минуту осветилось его уставшее лицо с набрякшими веками и хорошо отработанной парикмахером трехдневной щетиной.

– Пью отличное вино. Французское…

– Триста долларов бутылка, – заметил гость, подойдя поближе.

Он сел у стола, Стасу неудобно было сидеть к нему спиной. Развернув стул, Стас поднял бокал.

– Ваше здоровье!

– А что ты тут вообще делаешь?

– Пью вино потихоньку, а то меня эта водка уже замучила. Если бы не сладкая закуска. В рот бы не брал.

– Сладкая, значит, закуска… – задумчиво проронил гость и выпил водки.

– Вам не повезло, – отметил Стас, – меня в этот момент Наталья целует взасос.

– Ну, может, это тебе не повезло.

– А скажите, вы здесь работаете? Вы никогда не видели белую лошадь, ее почему-то прогуливают по ночам, а днем ее нигде нет.

– Загадка, – согласился Федя и посмотрел в окно. – Я тоже ее один раз видел, и тоже никто ничего не знает.

– Сейчас пробежит!.. – Стас уставился в окно.

Федя подошел к нему поближе и тоже наклонился к окну.

Воздух за окном сделался неподвижным, словно луна обволокла все расплавленным стеклом и заморозила. Ветки деревьев не шевелились, не было видно ни одного охранника, никого вокруг. Федя задержал дыхание и замер, когда далеко у ограды по посеребренной легким морозом траве пробежал карлик, ведя за собой лошадь.

Выдохнули Стас и Федя одновременно.

– Красота, – произнес Стас мечтательно.

– Ничего, – согласился Федя.

Они выпили каждый свое.

– А ты хорошо знаешь здешнего хозяина? – спросил Стас.

– Да так… Немного.

– А я думаю, что его не существует. Я тут решил, если отсюда выберусь, сделаю фильм, настоящий. Героя привезут по приказу одного авторитета в загородный дом, он там будет жить… жить… Нет, глупо рассказывать фильму. Главное заключается в том, что никакого авторитета не существует.