– Ну, девушки, расходиться пора.

Девушки удивленно на нее посмотрели.

– Расходимся, расходимся, – уверенным тоном повторила Лапина. – Звягина на выход первая. А вас, гражданочки, я попрошу задержаться минут на десять. И нечего кукситься, Лёлька. Я предупреждала, что у меня секретный разговор со старейшинами будет. Предупреждала? Вот. Он сейчас и состоится. Или тебе приятнее было бы, если бы мы тайком сходку устроили?

Олесе сделалось совсем кисло, но она держалась. Сказала, что со стола сначала нужно убрать, и чашки помыть, но ее остановили: сами, мол, все уберем и перемоем, не беспокойся.

Попрощались скомкано и скованно. Катерина вдогонку сказала, чтобы Олеся не обижалась, что они ее поругали, это они любя. Валерия и Алина поддержали, закивав и заулыбавшись. Надежда Михайловна тоже заулыбалась и напомнила, что завтра она может в агентство не приходить, а поработать удаленно, да и в пятницу – тоже.

Прикрыв за собой тугую дверь серверной, Олеся уверенными шагами двинулась в конец длинного коридора.

Губы дрожали и кривились от надвигающихся рыданий – не удержать. С такой рожей да в таком настроении не стоит выходить за пределы бизнес-центра.

Войдя в туалет, она быстро и решительно прошла мимо ряда раковин с огромным зеркалом над ними, скрылась в дальней кабинке, защелкнула задвижку. Прислонившись плечом к перегородке, прикрыла веки. Очень хотелось поплакать. Поскулить тихонько, повздыхать прерывисто. Но здесь нельзя. До дому, до дому двигай, Звягина, там и поскулишь.

Разбередили рану, поганки. А было так спокойно ощущать себя несчастной и обиженной. И отчасти – упоительно.

А что теперь? По-их выходило, что она собственноручно загубила свою женскую судьбу. И не исправишь теперь.

Да и как исправить? За всю неделю, что прошла после кутерьмы с задержанием чиновника, Максим не позвонил ни разу, а при редких встречах улыбался широкой улыбкой, искренности в которой было ни на грош.

Хорошо хоть, что Настя чаще заходит. Сейчас у детей каникулы.

Не станет Олеся ничего предпринимать! Не станет!

Было уже в ее жизни «хочу и получу», и получила, и нахлебалась.

Янеку она сказала: «Я тебя люблю». Он усмехнулся снисходительно. Выждав немного, она спросила: «А ты?» А он. А он ответил: «Естественно, малыш. Как же иначе».

Всё, хватит. Больше никакой инициативы, слышишь, уродка? Не ты должна добиваться мужика, а он – тебя! Как бы ни было тебе без него погано. Как бы ни подыхала ты без него.

Не подохнешь.

Дверь туалета отворилась – кто-то вошел. А ей пора на выход.

Услышав голоса, покидать кабинку передумала. Она подождет немного, затаится. Ни вопросов Росомахиной Алины, ни Кати Демидовой сочувствия сегодня ей уже не хотелось. Иначе не выдержит и впрямь разревется.

– Я держу, а ты споласкивай, – велела Алина.

– Давай, – согласилась Катя.

Послышался звук воды, льющейся из крана, и позвякивание фарфора, и треньканье чайных ложек одну об другую.

– Надо было Лерку позвать. Пусть поднос держала бы. У меня рук не хватает.

– Не ворчи, Алинка. Справимся, – сказала Катя и добавила: – Выходит, настигла ее мухобойка.

– Лерку – мухобойка? – уточнила Алина.

– При чем тут Лерка? Ту мадам, которую прикончил чиновник. А про мухобойку Марианна так выражается.

– Это мне известно. Только не Путято так выражается, а ейный супруг, – хмыкнула Росомахина.

– Она Пастухова теперь, а не Путято, – исправила ее Демидова. – Уже больше года.

– Не привыкну никак. Эту теорию я от ее мужа слышала. Он у нее философ, хоть и капитан полиции. Уверен, что каждого своя мухобойка настигнет – не на этом свете, так на том.

– Да, поплатилась мерзавка. Хоть о мертвых плохо не говорят.

– Говорят – если правда. Ты заметила, как Надя на Лерку зыркнула?

– Это, когда Бурова предложила ей к Петрасу обратиться? Заметила, – хихикнула Катерина. – Я бы со стула свалилась, а Лерке хоть бы что.

– Лерка – она такая, – тоже усмехнулась Алина. – Оцени, еще и огрызнулась: «А что такого, Надежда Михайловна? Для вас Берзин с неба Луну достанет, а уж номерок и адресок пробить по эмвэдешной базе за честь сочтет. У начальника безопасности везде связи».

– Правильно Надежда решила. И без Петраса справимся. Нам Марианна поможет.

Чашки-ложки в последний раз звенькнули, шум воды из крана прекратился.

– Кать, дверь открой. И закрой потом. У меня руки…

– Знаю, заняты! – с легким раздражением закончила тираду Катя. – Иди уже… командирша.

– А как себя креативщина наша проявила, а?.. – и это было последнее, что услышала Олеся из своей кабинки.

Выждав минуту, она тихонько выбралась наружу. Постояла перед зеркалом, полюбовалась на суматошное выражение собственной физиономии. Надо успокоится и срочно двигать отсюда. На первый этаж она спустится пёхом: выход на лестничную площадку близко совсем, в полутора метрах от женского туалета. Идти к лифтовому холлу мимо Катиной серверной не хотелось.

Однако, насколько интересной жизнью живут девушки!.. Затеяли какую-то интригу, а Олесе ни слова… И даже полицию к делу привлекли. Обидно, вообще-то.

Про Марианну Пастухову, бывшую Путято, ей было известно немного: что с Алиной Росомахиной они подружились еще на юрфаке, что с Катей Демидовой у них родственные связи, а также что служила Марианна в главном управлении МВД на Петровке.

Но Олесе сейчас не до чужих интриг. Ее счастливая мысль посетила – заманчивая, соблазнительная. Спасибо девчонкам – напомнили, что она все ж таки креативщица. Раз так, то и поступать ей следует согласно чину. А там – будь, что будет. Главное, чтобы решимость ее не оставила, а сценарий Олеся продумает до мелочей. Вот с решимостью могут быть проблемы.

И чтобы не передумать, и чтобы отступать было некуда, она, не сходя с широкого, под монументальным навесом, крыльца бизнес-центра, нажала кнопку вызова.

Подождав минуту, дала отбой. Еще раз набрала номер Максима – тот же результат: абонент трубку не берет. Занят, видно, очень. На работе, видно, аврал, не всех взяточников в погонах выявил, вот и торопится план по раскрываемости довыполнить.

Возле метро Олеся еще раз набрала его номер и больше звонить не стала.

Вечером он ей позвонил сам.

– Привет, – сказал нейтрально-весело. – Зачем искала?

– Как твоя работа? Освободился уже?

– При чем тут работа? – удивился собеседник. – А! Вот ты к чему… Я, понимаешь, мобилу дома забыл. Со служебным уехал, а мой так и остался на подзарядке. А что, вопрос рассосался?

– Вопроса не было, – с агрессией в голосе проговорила она. – Есть дело. Хотела предупредить, что зайду вечерком. Чтобы дома был.

Повисла долгая пауза. Олеся, прикусив губу, слушала в трубке шелестящий эфир. Щеки пылали.

Ничего, девочка, терпи, жди. Ты знала, что все может обернуться позором.