— Куда? — оглянувшись, нахмурилась Тэри.

— Не знаю. К родителям, к магам, к Иридосу или замуж. Но когда-нибудь все куда-то уходят или уезжают… — Медведь надолго смолк, но Тэрлина его больше не торопила.

Теперь ей самой хотелось знать, какую хитрость придумали оборотни, чтобы наставить своего вожака на путь истинный. Каким он видится именно им.

— И это правильно, — решился наконец медведь. — Все должны искать себе место, где им лучше, и людей, с которыми теплее. Но только если это не разбивает чье-то сердце… даже если оно свое собственное.

— Дун, я не буду с тобой спорить. И вообще ни с кем спорить не собираюсь, теперь у меня хватит на это сил. Но хочу понять, чего ты от меня ждешь?

— Ничего такого… — нерешительно мялся медведь, и смотреть на то, как мучается этот великан, Тэрлине почему-то было совестно до слез. — Только возьми мой подарок.

— Какой?!

— Браслет. Нет, не свадебный, — заторопился Дунвар, — а портальный. Нам магистры подарили три штуки… а я выпросил еще один… тайком, вожак не знает. Этот браслет настроен на наше имение в Архане, и мы все будем счастливы принимать тебя в гостях. Знаешь, бывают такие моменты… хочется оказаться где-то далеко… там, где тебе рады. Вот…

Медведь держал на широкой, мозолистой ладони тонкий ободок, усыпанный небольшими изумрудами, и смотрел так умоляюще, словно от этого зависела, по меньшей мере, его жизнь.

— Хорошо, — неохотно согласилась Тэрлина, не в силах отказать искренней тревоге, светившейся в его взоре, — но никаких обещаний пока давать не буду.

— Не нужно. Просто помни, есть место, где тебя ждут. — Медведь с неожиданной ловкостью защелкнул на ее запястье свой дар и указал на камень, бывший чуть больше и светлее остальных. — Сильно нажми или слегка крутни — и окажешься в небольшом домике для гостей, он стоит за садом, на высоком берегу речки.

Тэри припомнила портальный круг, из которого Годренс отправлял их с Бетриссой в первый раз, и кивнула, с искренним огорчением понимая, что вряд ли когда-нибудь решится применить этот подарок по назначению.

Ушел медведь через окно, показав напоследок, как поднимаются решетки, и Тэри поспешила воспользоваться новым знанием и отгородиться от всех возможных гостей.

Сон маркизы Дарве Ульгер прервался на рассвете, резко, как по тревожному звонку, будившему когда-то кадеток. Вскочив с постели, девушка бросилась искать тренировочный костюм, заодно обеспокоенно поглядывая за решетку, нет ли дождя или тумана и не нужно ли прихватить шаль. И вдруг отчетливо осознала, что звонка не было, и даже встревожилась на миг, не сразу сообразив простую вещь.

Некому, да и не для кого сейчас здесь звонить.

Проснувшись окончательно и немного всплакнув, Тэри решительно оделась и направилась в сад, собираясь вытрясти из древней все последние новости. Однако далеко идти не пришлось: несмотря на раннее утро, из столовой доносились беспечный смех и оживленные голоса.

Тэри бегом бросилась туда, разом забыв о своих намерениях, но на пороге застыла на несколько мгновений, пытаясь рассмотреть сразу всех и понять, кого не хватает.

Первым делом сирена рассмотрела магистра Иридоса, сидевшего за столом по соседству с королевским высоким креслом, и саму Зантарию, счастливо поблескивающую еще влажными, явно от недавних слез, глазами. Потом — сидевшую по другую руку от нее Фанью и рядом с ней счастливого Майзена, а дальше Бетриссу и Дору, которую уверенно обнимал за талию Годренс. Судя по всему, сегодня соблюдать правила этикета тут никто не собирался.

— Тэри, — широко улыбнулась тихоня, заметившая сирену первой, — надеюсь, это не мы тебя разбудили? Никак не можем решить, где завтракать, здесь или в Беленгоре.

— А почему бы не пойти сразу в Карстад? — от неожиданности пошутила Тэрлина и, заметив, как сразу поскучнели взгляды присутствующих, спросила напрямик: — В столице новые неприятности? И разве нам не нужно дождаться остальных?

— Все уже здесь, — мягко пояснила ей Бетрисса, — ты проспала все самое интересное. Иридос пришел сюда ночью с ведьмами и оборотнями своей стаи и договорился с цветком. Теперь его сородичи выводят освобожденных в подвал, а магистры лечат и сразу переносят в родовой замок Шаграйна. Там они поживут под охраной магов, пока осмотрятся и спокойно решат, чем заниматься и куда идти. А мы можем несколько дней отдохнуть в Беленгоре… в столицу маги пока ходить не советуют.

— Ну да, главарь чернокнижников ведь еще на свободе, — задумчиво произнесла Тэрлина, проходя к столу, и, усевшись, добавила в наступившей тишине: — И раз маги его до сих пор не нашли, значит, он очень хорошо замаскировался под преданного королеве человека.

— Такое впечатление, — глядя на маркизу так изумленно, словно видит ее впервые, произнес дроу, — что ты была на последнем, секретном совещании магов.

— Она была рядом с цветком, — отрешенно кивнул сам себе глава дома ди Тинерд, — и это ничуть не меньше, чем совет магистров. Интересно, а были у него какие-то догадки или предположения?

— Цветок никогда не делает предположений, — кротко улыбнулась Тэри, и теперь потрясенно замерла Фанья.

Иридос смотрел на нее всего несколько секунд, потом буркнул:

— Я сейчас, — и исчез.

— Доброе утро еще раз, — появилась в дверях Октябрина в прелестном голубом платье. — А вот и мы. Тэри! Наконец-то я вижу тебя вживую! А то только записки получала!

— Мы все их получали, — бросилась к сирене Кати. — Из нее вышел настоящий командир. А где…

Герцогиня Габерд оглянулась и смолкла, с досадой прикусив губу.

— Иридос? — тотчас вмешалась Фанья, стремясь отвлечь ее от невысказанного вопроса. — Минуту назад был здесь, но вдруг сбежал. А вот где твой муж, лучше всех знает Годренс.

— Они все собирались прийти к завтраку, — развел руками дроу, на миг оторвавшись от жены, которой что-то нашептывал на ушко, прикрывшись пологом тишины, — но не могли и предположить, что вы пожелаете пить чай до рассвета.

— Не чай главное, — с очаровательной улыбкой заявила Августа и, потеснив Кати, устроилась с другой стороны от Тэри. — Нам там просто не хватало сестер. Раньше я даже не представляла, как трудно целыми днями разговаривать с несчастными, измученными жизнью людьми, смотреть в их недоверчивые, настороженные глаза, улыбаться, когда хочется заплакать от жалости. И делить лепешку на троих, зная, что каждый съел бы не меньше десятка.

— И тут же свалился бы с желудочным приступом, — кивнула Бет. — Я тоже старалась разговаривать с ними построже. Иначе не смогла бы сдержаться. А потом, когда пошли мужчины, стало легче. Их кормили, и те надзиратели, в ком осталось хоть что-то человеческое, «не замечали», что шахтеры делятся едой со всей стаей.