К этому времени Росио уже освоил управление искажающим полем. Он провел свою массивную тушу к ожидающему ее пьедесталу, покружил чуть-чуть и с пятой попытки опустился на место.

— Если вы все закончили… — ядовито промолвил Рубра, когда стая встревоженных черноястребов расселась.

Росио терпеливо снес выговор, а с четырьмя одержимыми черноястребами обменялся предостережениями и обрывками информации о том, как сподручнее обращаться с новыми телами.

Поэкспериментировав полчаса, Росио был приятно удивлен увиденным. Окрестности газового гиганта были насыщены энергией во всех видах и огромным количеством свободной массы. Магнитные и электрические поля накладывались на волны частиц. Двенадцать лун и сотни мелких астероидов. Все они оставляли хрупкие следы в его сознании, отпечатываясь мириадами образов — цветами, мелодиями, запахами. Теперь он был наделен куда большим числом чувств, чем просто человек. Хотя что угодно будет лучше, чем бездна.

На сродственной волне воцарилась тишина. Одержимые ждали.

Перегруженный челнок плавно взмыл сквозь стратосферу Лалонда, удаляясь от гористого восточного побережья Амариска. Только когда аппарат набрал высоту больше ста километров, где плотность ионов снижалась почти до нуля, Эшли Хенсону пришлось переключиться с индукционных таранов на реактивный двигатель. Тогда и начались проблемы. Сдвоенные ракетные двигатели пришлось перегрузить до предела, подавая все напряжение, какое могли предоставить аккумуляторы, и перегревая плазму до опасных температур. Непрерывно трезвонили тревожные зуммеры охлаждающей системы, в то время как пилоту приходилось непрерывно отслеживать состояние систем, следуя одним сигналам и игнорируя другие. Это была среда, в которой он чувствовал себя как рыба в воде — настоящий пилотаж, где мастерство определяется тем, где ты рискнешь, до какой перегрузки ты доведешь свою машину.

Запас энергии, уровень топлива, предельные нагрузки — все это складывалось в мозгу Эшли в единую, неимоверно сложную многослойную таблицу, покуда пилот жонглировал цифрами. Томительно медленно из потока непрерывно меняющихся данных выкристаллизовывался единственно верный путь. Скорость убегания достигалась на высоте ста двадцати километров, и в баках при этом должно было оставаться еще семь килограммов реакционной массы.

— Низковато, правда, — пробормотал он под нос. Неважно, выйти на встречу с «Леди Мак» они сумеют.

Причины перегрузки челнока — все двадцать девять — щебетали и счастливо визжали за спиной пилота, невзирая на все попытки отца Эльвса и Келли Тиррел утихомирить их. «Это ненадолго», — мрачно предсказал сам себе Эшли. В невесомости детей всегда тошнит. Особенно таких маленьких.

Он датавизировал бортовому компьютеру приказ связаться с «Леди Мак».

Прошло немало времени, прежде чем процессор связи вышел на спутники Лалонда, и даже тогда канал получился узкий — печальное свидетельство недобрых сил, незримо витавших над обреченной планетой.

— Джошуа?

— Слежу, Эшли.

— Чтобы выйти на рандеву с нами, тебе придется покрутиться. Я вынужден был истратить запас реакционной массы, чтобы вообще выйти на орбиту. Вот такой вектор. — Эшли датавизировал файл, скопированный с автопилота.

— Господи! Рисково у тебя получилось.

— Знаю. Уж извини, дети больно тяжелые. И когда пристыкуемся, движки придется менять. Я их до красной черты довел. И корпус неплохо бы прогнать через полную диагностику.

— Ну ладно. Вес равно без потерь не обошлось. Ожидай встречи через двенадцать минут.

— Спасибо, Джошуа.

Умиротворенная болтовня, доносившаяся из кабины, стремительно стихала. Ускорение снизилось до одной двадцатой g — завершался маневр выхода на орбиту. Смолкли оба реактивных двигателя, и автопилот сообщил, что в баках осталось четыре килограмма топлива.

Из салона донесся первый булькающий стон. Эшли приготовился к худшему.

По жилым помещениям «Леди Макбет» пронесся сигнал «Готовьтесь к ускорению». Эденисты, под руководством Сары Митчем и Дахиби Ядева готовившие корабль к нашествию трех десятков детишек, разбежались по койкам и временным ложам. На лице каждого из них застыло одно и то же испуганное выражение. Учитывая, через что они прошли за последние тридцать часов, это было вполне понятно. Пронзительный вой вызывал у каждого тяжелые ассоциации.

— Не волнуйтесь, — объявил Джошуа. — Сильных перегрузок не будет, только маневр.

На мостике он был один. В слабом розоватом свете ярче казались изображения в голопроекторах. Странно, но Джошуа в одиночестве было спокойнее. Он стал тем, кем всегда мечтал (или так ему казалось) стать — капитаном звездолета, лишенным всех иных обязательств. Пока он одновременно приглядывал за бортовым компьютером и вел тяжелый корабль по новому курсовому вектору к висящему на орбите челноку, у него не оставалось времени раздумывать над последствиями содеянного: Варлоу мертв, команда наемников погибла, планета захвачена, спасательный флот рассеян. Не хотелось вспоминать о этом бездарном провале, как и о последствиях того, что одержимые вырвались на свободу. Лучше забыться в текущих делишках, действовать и не думать.

В чем-то его состояние было сродни катарсису. Они ведь побеждали в тех битвах, в которых участвовали сами. Они спасли эденистов, детей, теперь вот Келли. И скоро они отправятся домой.

В конце концов, чего еще можно желать?

Ответом ему было нестерпимое чувство вины.

Джошуа стабилизировал «Леди Мак» в километре над челноком, позволяя орбитальной механике доделать работу за него. Корабли вошли в тень, и планета внизу казалась безликой черной кляксой. Только радары и инфракрасные сенсоры могли отличить сушу от воды.

Джошуа приказал бортовому компьютеру связаться с немногочисленными оставшимися спутниками слежения на низких орбитах. Синтезированное изображение появилось на экранах быстро.

Амариск оказался полностью на дневном полушарии, и Джошуа видел, что над континентом висит огромное алое облако. Оно закрывало уже четверть планетного диска, с ураганной скоростью распространяясь из бассейна Джулиффа. Несмотря на огромные размеры, оно все еще сохраняло плотность, надежно скрывая все черты поверхности. Серая мгла, висевшая над округами Кволлхейма во время недолгой кампании наемников, тоже исчезла. Даже горы, где обитали тиратка, не стали преградой; облако клубилось в них, затапливая долины. Только высочайшие пики пробивали ее, и заснеженные вершины торчали из алой мглы, точно айсберги в море крови.

Прежде это зрелище казалось Джошуа омерзительным. Теперь оно его пугало — одной мерзейшей мощью, потребной для его создания.

Пилот вновь переключился на изображения, поступающие от внешних сенсорных гроздей «Леди Макбет». До челнока оставалось пять сотен метров, и крылья его уже были сложены. Поиграв экваториальными ионными движками звездолета, Джошуа пошел на сближение, выводя стыковочную колыбель навстречу захватам на носу челнока.