бумажках, но я правда здоров, не полностью конечно, но, если я буду следовать рекомендациям своего врача и проходить такое лечение, моё сердце ещё будет работать много лет, но мне очень приятно, что ты за меня переживаешь, — Саша поглаживал мою руку, а мне становилось всё спокойнее и мои проблемы отступали на задний фон, потому что я правда переживала за этого мужчину.

— С твоим темпом жизни, даже такая болезнь может стать смертельной. Тебе сейчас нельзя волноваться, а твоя работа — это постоянный стресс.

— Именно поэтому я собрал всех сегодня. Я объявил о том, что ухожу из политики.

— Ты же не серьёзно? — никогда бы не подумала, что такой день может наступить. Всё то время, которое мы знакомы, я наблюдала за ним и его карьерой. Я видела, как он ею горит и упивается, я считала, что никогда не наступит тот день, когда он добровольно откажется от той силы и власти, которые даёт его должность и его слова никак не укладываются в моей голове.

— Серьёзно.

— Подожди, с твоим здоровьем всё-таки всё плохо? — мои слова вызвали у него смех, а я начинала злиться на него за то, что он себя так глупо ведёт в сложившейся ситуации.

— Нет, со мной правда всё хорошо, но всё же это чертовски приятно знать, что ты действительно за меня переживаешь, — сейчас мне хотелось стукнуть его, но он болен, да и, если признаться честно, то мне очень не хочется забирать свою руку из его.

— Дурак.

— Да, в этом ты, наверное, права, — на какое-то время мы замолчали, а я вдруг поняла, что с ним мне приятно даже просто молчать, а я никогда даже не задумывалась об этом. Да, оказывается это полезно, когда жизнь тебя бьёт наотмашь, это заставляет не только задумываться о жизни, но и открыть глаза на то, что ты раньше не замечала. — Ты правда собралась принять предложение американцев? — свободной рукой он провёл по моему лицу, и я, на доли секунды, расслабилась, но ровно до тех пор, пока до меня не дошёл смысл сказанным им слов.

— О чём ты говоришь?

— Ты же просила меня помочь тебе. Вот я и узнал. Ходят слухи, что ты собралась принять предложение американской клиники.

— Я всё ещё не понимаю о чём речь. Да, мне поступали предложения из Америки, но все их я отклонила.

— Правда? А вот у меня есть другая информация. Я узнал кто направил жалобу на тебя в министерство.

— И кто же это был?

— Главврач твоей клиники.

— Нет, это просто не может быть правдой. Я тебе не верю, — такое у меня просто не укладывалось в голове. Нет, это просто не может быть правдой. Василий Петрович, не просто старинный друг моего отца, он мой учитель и наставник. Он бы никогда так со мной не поступил, а Саша всё врёт. Да, всё именно так. Он просто хочет отомстить мне за мой отказ. Да, всё так, потому что его слова просто не могут быть правдой. Не могут и всё, я это точно знаю, наверно.

— Ты можешь верить во всё что хочешь, но я привык доверять фактом. Они никогда не лгут, и сейчас все они говорят о том, что жалобу на тебя написал твой главврач.

— Я тебе не верю, — я упорно продолжала настаивать на своём, но где-то глубоко внутри меня уже зарождался страх того, что это может быть правдой. Мне было страшно не из-за того, что меня в очередной раз предали. Нет. Я боялась того к чему вся эта ситуация может привести. Как я смогу кому-то снова доверится, если придают самые близкие, те в которых была уверена на все сто процентов? Нет, я даже думать об этом не хочу, потому что все слова Саши ложь, гнусная ложь, обиженного мужчины.

— Это твоё право, но вначале посмотри это, — Саша передал мне папку, которая до этого лежала на тумбочке возле него. Как только я открыла её, то мой мир окончательно обрушился, потому что те файлы, которые в ней находились могли лишить меня не только работы, но всякого шанса хоть когда-либо вернутся в профессию, даже в качестве младшего больничного персонала.

— Этого просто не может быть, — я просматривала каждый файл и никак не могла поверить, что всё это происходит на самом деле. Я не понимала, чем заслужила такое отношение, в моей голове всё никак не укладывалась сложившаяся ситуация. Я до последнего верила, что папин лучший друг не поступит так со мной, но чем больше я читала, тем отчётливее понимала, как жестоко ошибалась.

— Что бы ты не думала, эти документы не врут. Пока ты была полностью погружена в работу, вокруг тебя происходило много чего интересного. Как видишь, твой начальник пришёл в министерство подготовленным и даже собрал на тебя характеристику от твоих коллег, — это невероятно ранило, потому что чужие люди, с которыми мы только изредка пересекаемся на работе, дали мне такие характеристики, что невольно ужасаешься, как мне вообще позволили работать с больными, если я такой ужасный врач и человек.

— Я только не понимаю, как они могли собрать заседание, по поводу моей операции на несовершеннолетнем пациенте с губительными для его здоровья последствиями, без меня?

— В бумагах указанно, что они тебя уведомляли, но ты не явилась, а как это у них получилось это уже тебе лучше знать, потому что я не осведомлён о том, как в таких ситуациях поступают в вашей клинике.

— Я тоже не знаю, я даже не знала, что собираются заседания по такому поводу. Я была так поглощена своей работой, что совсем выпала из жизни клиники. Вообще, во всех административных вопросах, я полагалась на свою операционную сестру, но теперь понимаю, что ей я никогда не должна была доверять. Судя по этим бумажкам, она меня терпеть не могла больше всех и это становится ясно прекрасно понятно из её характеристики и результатам беседы с канцелярской крысой. Только я не понимаю, зачем она работала со мной столько лет, если считает меня «некомпетентным врачом, который плохо выполняет свою работу и никогда не слушает советы других врачей»? Хотя нет, вру, знаю. Эта сука была просто пиявкой,