Он убил Хантера. Командира группы, единственного, кому мог доверять Стэнфорд. Значит, Джеб проиграл. Оставшихся в живых он пощелкает просто так. Отыгрываясь. Без разбора.

— Не убивай его, — еле слышно прошептала Весна, роняя слезы и вылезая наконец-то из доспехов женщины-воина.

— Ты сделаешь все, что я скажу?

— Да.

— Если ты отступишь на шаг, на полслова, я убью твоего приятеля, Как Хантера. И ты будешь долго смотреть на его агонию. Понимаешь меня?

— Да.

— Повтори, что я сказал.

— Ты убьешь Кони...

Джеб выбрал из списка номер Стэнфорда. Прежде чем нажать на клавишу соединения, он проинструктировал Весну:

— Ты скажешь ему следующее... Ты меня поняла?

Коломбо, Шри-Ланка

Стэнфорд на Шри-Ланке намеревался пробыть неделю, Он всегда мыслил трезво. В этот раз он понадеялся, что дайверы обнаружат самолет в течение этой недели, Груз уйдет по назначению, вернутся деньги. Пятьсот килограммов опия по бросовым ценам — пять миллионов долларов.

Когда на спутниковую трубку поступил звонок, Вуди находился в ванной комнате.

Он всегда останавливался в этих апартаментах, расположенных в жилом крыле британского посольства. Две смежные комнаты плюс роскошная ванная, отделанная зеленым мрамором, походили на гостиничный люкс. Первое, что он делал, распаковывая нехитрый багаж, — ставил на рабочий стол фотографию своей семьи и щелкал по носу младшей дочери; на фото она была изображена с огромным белым бантом.

Апартаменты были обставлены в современном стиле. Портрет королевы в деревянной рамке выглядел бы неуместно. На стене, между двумя окнами, висел снимок правящей особы, заключенный в тонкую оправу: розовая шляпка, в руках розовая же сумочка.

Стэнфорд уже закончил бритье и освежался лосьоном. Педантично закрутив крышку и поставив флакон на зеркальную полочку, он вышел в гостиную и взял со стола трезвонивший телефон.

— Да? — ответил он на звонок. И вдруг изменился в лице. — Кто?! Почему на связь выходишь ты?

Разведчик прошлепал босыми ногами по паркету к окну. Тронул рукой занавеску, словно готовился увидеть на посольской площади абонента — в мокрой десантной одежде, со спутанными, в зеленых водорослях, волосами.

— Это важно, — слышал он голос Весны. — У меня десять минут.

— Позвони через девять минут.

Стэнфорд быстро оделся. Галстук он завязывал на ходу, сбегая по широкой лестнице. Его нервные пальцы, скользящие по шелку, словно сглаживали беспокойство, вспыхнувшее в груди.

Похлопав по карману, он вынул ключи от машины, открыл дверцу и сел за руль. Подъехав к воротам, он ответил кивком на приветствие дежурного офицера охраны — лет тридцати пяти, своего ровесника. Едва он повернул за угол особняка, как трубка снова ожила.

— Почему звонишь ты, а не Хантер? — повторил вопрос Стэнфорд. На него накатила волна слабости, он уже не мог вести машину и заглушил двигатель. Он повел шеей и ослабил галстук, сорвал его и бросил на кресло переднего пассажира.

«Что я делаю?»

Он поставил на зеленое сукно многое, если не все: где огромные деньги — там и огромный риск. Его задело вмешательство русских агентов, так или иначе было затронуто его самолюбие. Его слух осквернило собачье скуление Гарри Капано и непростительный лай Гуджрала. В душе стало пусто, когда опустел лицевой счет в банке.

— Я посчитала обязанной поставить вас в известность, Вуди.

«Вуди... Она впервые называет меня по имени. Но... привычно, что ли, словно такая форма общения давно вошла в практику».

— Что-то с грузом?

— Мы подняли его.

«Подняли... Боже... Неужели?..»

— С Хантером ничего не случилось?

— Случилось, Вуди...

— Черт!.. Черт, черт!

«Хотя... так даже лучше. Он хотел завязать, вот и завязал. С меня свечка».

— Еще есть потери?

— Безвозвратная только одна — Хантер. Он с минуты на минуту будет здесь, рядом со мной.

«Что, черт возьми, происходит?!»

— Мы подняли груз, но...

Стэнфорд начал понимать, в чем дело. Сейчас эта смазливая шлюха сообщит о состоянии груза — он-де подмочен и восстановлению не подлежит, Ну нет, моя милая, ничего у вас с Хантером не получится, не на того напали.

— Не морочьте мне голову! Что, недостает какой-то части? Сколько килограммов потеряно?

— Все гораздо хуже, чем ты можешь представить, Вуди.

«Так я и знал...»

— Дай мне Хантера!

— Боюсь, он будет здесь с минуты...

— Я это уже слышал!

— ...и не успею сказать, что...

— Что?

— Мы подняли больше...

«Намок. Сейчас она скажет, что товар намок. Увеличился в размерах, накопил за три месяца массу. Диагноз — водянка».

— Ровно тонну.

«Сколько?!»

Вот сейчас Вуди Стэнфорд знал, что услышит дальше, В его желудке отозвалось пустотой, к горлу подкатил тошнотворный ком, ноги и кончики пальцев похолодели.

— Сколько пакетов вы подняли? — Он точно знал, сколько должно быть пакетов, — сто шестьдесят пять штук.

— Триста тридцать.

В два раза больше. На борту самолета была тонна опия, тогда как Гуджрал сообщил о пятистах килограммах.

— Хантер собирался сказать мне об этом?

— Нет. Он был в сговоре с Гуджралом. И велел нам держать язык за зубами. Я вижу его, Вуди, он идет сюда.

— Да-да. Спасибо тебе... Весна. Жди меня. И сама не проколись.

Вуди уже не помнил, когда в последний раз на его глаза набегали слезы злости. Он считал себя человеком, к которому неприменимо это позорное слово «кинули». Он припомнил многое. Как наяву он увидел Хантера в своей машине, услышал свой вопрос «Что с тобой? Ты заикаешься». Прежде чем заикнуться, он весь напрягся: «Что?! Ты вышел на след Конрада?!»

Тварь, сука! Он в тот момент похолодел от страха. Не зная деталей, он видел на берегу или на борту катера много, очень много опия. Излишек в пятьсот килограммов убивал его. Он видел свой смертный приговор. И заранее приготовил кассационную жалобу: «Я выхожу из игры». Разумеется, с таким-то кушем, который равнялся, ни много ни мало, доли самого Стэнфорда. Хотя... нет, только половины, другая часть отходила дважды предателю Гуджралу. "Что за ненавистное имя! Черт, оно ему подходит. Если разделить его поровну — гуд и жрал, то получится «хорошо покушал».